— Тебе что-то нужно?

От ее резкого тона у меня раздуваются ноздри, а затем она смотрит мне через плечо и улыбается Полу так, что мне хочется врезать локтем в лицо американского сердцееда. Вероятно, оно застраховано.

— Извини, Пол. Дай мне секунду, ладно?

Ему она мило и приветливо хлопает ресницами, но когда снова смотрит на меня, все исчезает. Мы встречаемся взглядами, но она больше ничего не говорит.

— Бринн хочет, чтобы ты научила ее играть на гитаре, — перехожу я прямо к делу, и потрясение, мелькнувшее на лице Саванны, вызывает у меня искру волнения.

— Правда? — спрашивает она, а затем снова прищуривается. — И в чем подвох?

— Никакого подвоха. На этой неделе она согласилась ходить в дневной лагерь в городской библиотеке, а взамен я сказал ей, что она может брать уроки.

Саванна ухмыляется.

— Она тебя развела.

Я не отвечаю, но этого и не требуется.

— Однако у меня есть некоторые условия, — говорю я, и Саванна кивает. — Ты не уводишь ее за пределы студии. Я не хочу, чтобы стервятники-папарацци, которые преследуют тебя повсюду, ошивались рядом с ней. И никаких фотографий в социальных сетях. Я не хочу…

— Ассоциаций с Сав Лавлесс, — заканчивает она за меня.

Я не подтверждаю и не опровергаю. Она не совсем права, но и не ошибается. С Сав приходит внимание средств массовой информации. Мне этого не нужно.

В ответ на мое молчание Саванна издает безрадостный смешок и закатывает глаза.

— Я поняла. Когда хочешь начать? График съемок у меня странный, но мы можем с ним разобраться.

Теперь моя очередь ухмыляться.

— Начнем с середины следующей недели, — говорю я, отступая на шаг. — Думаю, тогда будет все легче согласовать. До скорого, рок-звезда.

Глава 25

ЛЕВИ

— Мы обсудим с ней расписание завтра, — говорю я Бринн, изо всех сил стараясь не показать, как сильно нервничаю.

— Почему я тоже не могу остаться здесь? — спрашивает Бринн, надув губы. Она пинает спортивную сумку с вещами для ночевки и хмурится.

— Тебе нравится оставаться у мисс Шэрон.

— Да, но сейчас мне хочется быть здесь. Я хочу посмотреть. Обещаю, что не помешаю. Ты же знаешь.

Я качаю головой.

— Нет. Мы уже говорили об этом. На время съемок ты останешься у мисс Шэрон. Решение окончательное.

— Но что, если Сав сможет учить меня только в обеденные перерывы?

— Тогда я позвоню мисс Шэрон, и ты сможешь вернуться на обеденный перерыв.

— Что, если она у нее будет время только вечером после съемок?

— Тогда после съемок я приду за тобой и приведу сюда.

Она фыркает.

— Но я хочу посмотреть…

— Бриннли, ответ — нет.

Дело не только в тонне дорогостоящего оборудования, но и в сценах, для которых Бринн еще недостаточно взрослая, чтобы увидеть. Она развитая для своего возраста, но я не позволю ей смотреть постельные сцены или сцены убийства только потому, что в них будет играть ее кумир.

Мои внутренности скручиваются в узлы. Постельные сцены я особенно не жажду увидеть.

— Иди, — говорю я ей, и она снова фыркает, прежде чем взять спортивную сумку. Она топает вниз по ступенькам крыльца, но я кричу ей вдогонку. — Ты кое-что забыла.

Она громко вздыхает, затем ворчит:

— До свидания, люблю тебя, увидимся позже.

— Люблю тебя больше, — говорю я ее удаляющейся спине. — Слушайся мисс Шэрон.

Я опираюсь на перила крыльца и смотрю, как она еле тащит ноги целых два квартала до дома Шэрон. Показавшаяся на тротуаре Шэрон машет мне рукой. Я машу в ответ, после чего Шэрон уводит Бринн в дом.

Как только Бринн и Шэрон исчезают из виду, я иду пару кварталов до Мейн-стрит. Когда сворачиваюсь к нашей маленькой кофейне, замечаю знакомого мужчину, сердито смотрящего на надпись на большой витрине. Присоединившись к нему, я тоже смотрю на надпись.

По большей части Мейн-стрит осталась прежней, но некоторые заведения претерпели незначительные изменения для съемок. Поменялись названия и логотипы, здания были перекрашены и т. д. Кофейня не стала исключением.

Раньше она носила название «Окпорт с сахаром и сливками», теперь же переименовалась в пекарню «Buongiorno», и вместо обычного логотипа с развалившейся в чашке счастливой розовой свиньей, нарисован простой белый контур кофейного зерна и круассана.

— Это все ты виноват, — ворчит Джо Шульц, прежде чем отпить кофе из картонного стаканчика. Даже стаканчики поменялись.

— Каким же образом?

Он бросает на меня раздраженный взгляд, прежде чем вернуться к надписи на витрине.

— Приспичило тебе строить дом за миллион долларов, и вот теперь все эти голливудские захватчики в нашем городе.

Я приподнимаю бровь, но на Джо не смотрю.

— Здесь и раньше снимали фильмы, Джо, — напоминаю я. — Во всем виновата студия на побережье.