Шрифт:
4.1.3. Значение попытки создания «невидимой Британской империи»
Всё, что удалось сохранить Англии от глобального проекта Маунтбеттена, – это продержавшаяся до конца «нулевых» годов закрытость информации офшорной зоны острова Мэн от американских спецслужб и (и то скорее вероятно, чем точно) основная часть полученного для осуществления этого проекта советского золота.
Для США «теневая Британская империя» в виде покрывающей весь мир сети офшорных банков стала инфраструктурой развития базировавшегося на их территории финансового спекулятивного капитала (английского по своему происхождению в начале последней трети XIX века, что во многом способствовало спокойному отношению Британии к американскому игнорированию английских патентов, собственно, и позволившему США развить высокотехнологичный и мощный реальный сектор) и, во многом, основой созданного в последующие годы механизма нефтедолларов.
Этот механизм был создан по итогам резкого повышения мировых цен нефти под давлением её арабских экспортеров и до сих пор является фундаментом глобального доминирования США. Его суть заключается в размещении сверхвысокой долларовой выручки от экспорта нефти (формально от экспорта только в США, а в реальности по всему миру) преимущественно в американских банках и ценных бумагах, а также в приоритетном импорте американских вооружений.
В результате американские расходы на удорожание импорта нефти (прежде всего из арабских монархий Персидского залива) возвращаются «домой», в американские же финансовую систему и ВПК. Туда же поступают средства, которыми оплачивают свои расходы на импорт энергоносителей все остальные страны мира: таким образом, США через подорожавшую нефть и её экспортеров перекачивали и до сих пор перекачивают в свою финансовую систему средства большинства импортеров нефти, в первую очередь развитых стран – своих стратегических конкурентов.
Кроме того, благодаря механизму нефтедолларов рост цен на нефть привел к качественному увеличению обеспеченной этой нефтью и другими товарами (и потому не инфляционной) долларовой эмиссии, позволившей США извлечь из неё колоссальный доход (так называемый «сеньораж») и качественно укрепившей международные позиции доллара.
Дополнительные расходы американских потребителей нефти были в целом компенсированы укреплением позиций американской финансовой системы и ВПК. Таким образом, создание механизма нефтедолларов стало исторической победой прежде всего этих двух секторов (а также науки, двигателем и ключевым бенефициаром развития которой объективно является ВПК) над остальной экономикой и, шире, финансового капитала над капиталом реального сектора.
В плане международной конкуренции США получили колоссальное преимущество над другими импортерами нефти (прежде всего над своими основными экономическими конкурентами – Японией и Германией). Эти импортеры равно с ними страдали от подорожания энергии, но, в отличие от США, не получили никаких компенсирующих эти страдания выгод (если не считать мощного стимула к научно-технологическому прогрессу ради энергосбережения). Кроме того, оплачивая подорожавшие энергоносители, они с созданием механизма нефтедоллара направляли свои средства через экспортеров этих энергоносителей прямиком на укрепление финансовой системы своего основного конкурента – США.
При этом была обеспечена не только военно-политическая, но и финансовая привязка к США управляющих элит стран – поставщиков сначала нефти, а затем, по мере развития энергетических рынков, и иных энергоносителей (а через них – и привязка к США элит стран – импортеров данных энергоносителей).
Именно в рамках этого механизма, ставшего невидимым стержнем разрядки, было окончательно завершено приручение советской элиты и создание в её составе мощного и непрерывно крепнущего буржуазного кластера, ориентированного на обслуживание потребности Запада в сырье.
Разумеется, складывание механизма нефтедоллара, несмотря на все переговорные способности военного преступника и лауреата Нобелевской премии мира Киссинджера, шло совершенно не просто и произошло отнюдь не одномоментно. Завершением этого процесса явилось не более и не менее, как убийство короля Саудовской Аравии Фейсала (инициировавшего в своё время прекращение поставок нефти поддержавшим Израиль странам Запада и тем самым давшего старт как нефтяному кризису, так и созданию механизма нефтедолларов) в 1975 году его племянником, отучившимся в Вест-Пойнте и ставшим там наркоманом. Ямайская конференция 8 января 1976 года, как водится, лишь зафиксировала уже сложившийся к моменту её проведения порядок, основанный на нефтедолларе плавающих курсах валют. Ямайская система заменила Бреттон-Вудскую (основанную на золотом обеспечении доллара и его свободном обмене на золото по фиксированному курсу [74] ) – сохранив в виде МВФ и Всемирного банка (Международного банка реконструкции и развития).
74
Мало кто помнит, что решения Бреттон-Вудской конференции сделали мировой резервной валютой, формально полностью равноправной с долларом, и фунт стерлингов. Этот дипломатический триумф в итоге оказался бессмысленным, так как у Англии уже не было сил и средств выполнять соответствующие обязательства. Однако этот жест уважения былому величию Британской империи был оплачен непозволительно дорого – смертью в конечном счете от переутомления добившегося его великого Дж. М. Кейнса, бывшего главой английской делегации (большинство его содержательных предложений американцы просто проигнорировали «с позиции силы»).
Торжество финансовых спекулянтов США было бы невозможно без наличия у них постоянного выхода за пределы юрисдикции американского государства, обеспеченного именно созданным по лекалам Маунтбеттена системным, всеобъемлющим (хотя до уничтожения Советского Союза ещё отнюдь не глобальным) офшорным банкингом.
В ходе «великого разворота» 1967–1975 годов (когда человечество повернуло с восходящей, прогрессивной части спирали исторического развития на нисходящую, регрессивную её часть) именно офшорный банкинг стал основой глобальной теневой власти Запада и фундаментом формирования глобального управляющего класса.
Именно качественное усиление финансового спекулятивного капитала с началом реализации проекта Маунтбеттена в 1967 году, ещё на этапе его преимущественно англосоветской реализации, до перехвата контроля за ним США дало старт комплексной деградации человечества, уверенно продолжающейся и по сей день.
Научно оформлена и обоснована эта деградация была лишь в 1974 году (ученые, и в особенности пропагандисты, всегда отстают от практиков, как и осмысление реальности – от её создания и преобразования) в докладе «Кризис демократии: об управляемости демократий», подготовленного Хантингтоном, Крозье и Ватануки [168] по поручению Трехсторонней комиссии. Этот доклад предельно убедительно и весьма наглядно показал настоятельную необходимость свертывания тогдашней демократии для сохранения власти крупного капитала в развитых странах Запада.