Кори повернула лицо. Гундольф оказался совсем близко, на расстоянии вдоха. Провёл по щеке ласково, отыскал её губы и не отпускал, пока дыхание совсем не сбилось.

— Мне твоя жалость не нужна, — слабым голосом, задыхаясь, сказала Кори.

Для этих слов понадобилось собрать всю волю в кулак.

— Жалость? Девочка моя, с чего ты взяла, что это жалость?

— Ты же сам говорил. Сказал, что любишь другую, разве нет? Я не верю, что любовь прошла так быстро.

— А я и не говорил, что прошла. Ту, другую, наверное, я всегда буду любить. Но это не та любовь, понимаешь? Как мечта. Не знаю, как сказать лучше.

Гундольф отвёл руку, что упиралась ему в грудь, и притянул Кори к себе.

— К чему все эти разговоры? Я, знаешь, много кого жалею. Здешние женщины тоже натерпелись — кто выжил чудом, кто близких потерял. Но живу я не с ними, а с тобой. Ты мне нужна, понимаешь?

И Кори потянулась навстречу.

Нетерпеливые губы и нежные ладони объяснили ей всё лучше слов. Дыхание путалось в волосах, и пело море. Пришёл рассвет, розовый и тихий, и двое встретили его, не размыкая объятий.

А потом они брели вдоль берега, пошатывающиеся и счастливые, к ещё спящему посёлку. Глядели друг на друга, и хотелось улыбаться.

— Знаешь, а мне понравилось встречать рассветы у моря, — сказал Гундольф. — Одна беда, спать теперь охота...

— А мне в руку песок попал. Слышишь, как противно скрипит?

— Ну, днём почистим. И попрошу у Эммы, пусть сплетёт нам ковёр побольше.

И, наклонившись, легко поцеловал Кори.

А у посёлка им встретился старый безумец. И отчего ему в такую рань не спалось? Обрадовался, заспешил навстречу.

— Кори! — всплеснул он руками. — Вот так дела, а где ж Немая? Как это, чтоб ты да без неё?

— А что, её нет? — спросила Кори и обернулась, сама не зная зачем.

— Не видать! — озабоченно сказал Дедуля. — Ну, я поищу, где она прячется. Как найду, я тебе сразу скажу.

И он побрёл дальше.

У дома Кори заметила в стекле своё отражение.

— Вот так пугало, — недовольно сказала она, поправляя волосы. — И ты молчал!

— А что не так? — беззаботно спросил Гундольф, запуская пятерню и возвращая беспорядок. — Всегда думал, это твоя любимая причёска.

А в спальне Кори по привычке взяла лоскуток, провела рукой. Но плакать больше не хотелось.

— Знаешь, это цветок, — обернулась она к Гундольфу, расправляющему коврик на полу. — Мы никогда их не видели, нарисовали, как понимали. Я мечтала тогда, что однажды у меня будет свой цветок.

Она вернула лоскут на полку, поглядела задумчиво в окно на светлеющее небо.

— Давай ложиться, — сказал вместо ответа Гундольф, откидывая край пёстрого одеяла. — Хоть немного бы поспать.

И погружаясь в дрёму в уютных объятиях, Кори услышала тихое:

— Счастье ты моё...

Проснулась она полной сил. Открыла глаза, повернулась, но Гундольфа не было рядом. Он чем-то шумел внизу, и Кори заспешила по лестнице, застёгивая рубаху на ходу. Хотела похвастать, что кошмаров сегодня не было, но прежде всего просто его увидеть.

Но у стола чинил сеть Стефан.

— Ой, — смутилась Кори, отворачиваясь. Она успела одолеть лишь пару пуговиц и рассчитывала, что Гундольф ей поможет.

— А, поднялася, соня? — добродушно откликнулся Стефан. — Ну, у меня такие новости — упадёшь и не встанешь! Ты проходи, садися вот.

Справившись кое-как с рубахой, Кори прошла к столу и села.

— Ну, крепко держишься? Так слушай, — начал старик свой рассказ. — Я ж, ты знаешь, летал на горищу. Вот, последний кусок жабы привёз сегодня, здорово ты её раздолбала, да.

Кори промолчала.

— Я ж не говорил никому, а ток врата поднял и проволокой перемотал. Пруты кой-где добавил для устойчивости. Эт давно ещё, как начал туда наведываться. Ну, стояли они крепко, не работали ток. Мне главное порядок, я сломанных вещей не люблю. Так представь, тащу я, значит, из дома мешок зерна, а меня кто-то окликает человечьим голосом: «Дедушка!»

Стефан развёл руками.

— Я мешок так и выпустил, ногу отбил даже. Гляжу, одни врата затянулися зелёным туманом, и стоит в тумане девчонка беленькая. Она, значит, и расспросила, кто я таков и не видал ли других людей. Ну, я ей сказал, что двое со мной в поселении живут, да ещё трое в Раздолье.

Стефан так разошёлся, что не заметил, как выпустил сеть, и она скользнула на пол с лёгким шумом.

— Так вот, значит, так случилося, что врата-то я починил, да не совсем. Что-то через них видать, и звук доходит, а пройти никак. И просит девчонка, чтобы я нашёл семена лозы. Она, мол, из них новую арку вырастит. Я туда, сюда, даже с горищи спускался — там стебель растёт, но ни единого семечка. И тут вспомнил, Гундольф мне их показывал, у него такие осталися. Ну, говорю девчонке, жди, полечу на всех парах...