Колибри увлекла меня дальше в ночь, прочь от лагеря, к отвесному утесу, окаймленному светлым камнем. Я шел все дальше и дальше, пока лагерь не остался далеко позади, а над головой не возвысился утес.

Сверкнула молния, на мгновение ослепив меня, и у подножия утеса появилась фигура. Она сидела на троне, который, казалось, вырос из самой земли, и крошечная птичка села на него, выполнив свою работу.

Каждый раз, когда я пытался посмотреть ей прямо в глаза, мой взгляд вместо этого падал на трон. Он звал меня, предлагая мне все и ничего не обещая одновременно.

Ноги трона были корнями, которые переплетались в толстый ствол, покрытый золотистой корой. Спинка трона возвышалась за спиной сидящей на нем фигуры, раскидывая ветви, которые колыхал слабый ветерок, куда более мягкий, чем бушевавший вокруг меня ураган. На ветвях зацветали бледные цветы, а затем распускались прямо у меня на глазах, золотые яблоки набирали свою полноту на них, а лепестки осыпались на землю, фрукты так аппетитно искрились, что у меня потекли слюнки при одном взгляде на них. Я был полон тоски, которую не мог понять. Эти яблоки звали меня, шепча обещания исполнения мечтаний и бесконечной жизни.

Я сделал шаг к ним, моя рука поднялась, как будто собираясь сорвать одно из них с ближайшей ветки, но затем я замер.

Раздраженно зарычав, я опустил руку и заставил себя отвести взгляд от соблазнительного фрукта. Эти мысли были не моими собственными, и я не позволил бы своей судьбе зависеть от какого-то волшебного яблока.

Наконец, мне удалось взглянуть в лицо богине, восседавшей на троне. Мне не нужно было видеть ее раньше, чтобы узнать. В глубине души я знал, кто она такая.

Идун улыбнулась, когда мой взгляд встретился с ее. Ее лицо было неописуемой красотой, у меня заныло в груди, когда я посмотрел на нее, не в силах оценить по достоинству ее абсолютное совершенство, мое сердце бешено заколотилось в груди, когда я увидел ее полные губы и мерцающую кожу. Ее волосы были того же ярко-золотистого цвета, что и яблоки, украшавшие ее трон, и ниспадали по всей длине тела, ложась вокруг босых ног мягкими, как шелк, прядями.

Дождь не касался ее. Она сидела в невозможном пузыре спокойствия посреди бушующего шторма, который обрушивался на меня. Попросила ли она Тора помочь ей справиться с бурей или украла часть его силы для себя?

— Я впечатлена, — промурлыкала Идун, и ее голос был глубоким и соблазнительным, эхом отдаваясь в глубинах моей души. — Не многие мужчины могут устоять перед искушением моего бессмертного плода. Но ты не обычный человек, не так ли, Магнар Элиосон?

— Я не сравниваю себя с другими мужчинами, — яростно ответил я. Боль страстного желания наполнила меня, и меня охватило желание броситься к ее ногам, умоляя о мгновении в ее объятиях. — Твои фокусы на меня не подействуют.

Я отбросил желание бесконечно поклоняться ей и шагнул ближе, входя в бассейн тепла, который окружал ее. Стучащий дождь прекратился, и осталась только вода, стекающая по моему телу и по волосам.

Идун наблюдала за мной прищуренными глазами, легкая улыбка тронула ее губы. Ее платье представляло собой живой ковер из виноградных лоз и цветов, которые обвивались вокруг ее фигуры, расцветая прямо у меня на глазах.

— Нет, в тебе вообще нет ничего обычного, — заключила она, хотя ее тон ничем не выдавал ее мыслей на этот счет.

— Я хочу освободиться от обещания, которое должен дать сегодня. Не проси меня взять Валентину в жены; единственное, чего я когда-либо хотел для себя, — это любви. Я дам тебе все остальное. Все что угодно. Но, пожалуйста, не забирай это у меня.

Я умоляюще посмотрел на нее, надеясь найти хоть каплю человечности в ее остекленевших глазах, но там не было ни малейшей реакции на мои слова.

— А как насчет того, что у меня отняли? — спросила она с ноткой ярости в голосе. — Кто мне это вернет?

— Я верну, — мгновенно ответил я. — Только скажи мне, что это было, и я верну тебе это.

Она рассмеялась, и звук этот был мрачным, ядовитым, смешанным с раскатами грома в небе над нами.

— То, что они украли, было их бессмертием, — выплюнула она. — Ваш народ пытается исправить это зло уже двести лет, и безуспешно. Я создала ваш вид именно для этого, но я была жестоко разочарована. Я спасла беременную девушку из деревни Восставших, когда они испытывали первые приступы жажды крови. Я дала ей гораздо больше, чем следовало, и создала деревню воинов, достаточно сильных, чтобы защитить ее нерожденных близнецов и спасти ее родословную от вампиров. Взамен все они поклялись уничтожить этих существ, но ни одному из них это не удалось. Что заставило тебя подумать, что ты сможешь сделать то, чего не смогли они?

— Я не понимаю. — Я знал, что она создала наш народ, чтобы сражаться с вампирами и положить конец их проклятию, но я никогда раньше не слышал, чтобы они что-нибудь у нее крали. Если все, чего она хотела, — это их смерти, то я уже был полон решимости добиться этого.

Идун встала и подошла ко мне. Желание упасть на колени снова захлестнуло меня, когда она усилила свою волю, но я ничего подобного не сделал, и она улыбнулась, протянув руку, чтобы коснуться моей груди. Виноградные лозы, из которых было сшито ее платье, сдвинулись, обнажая большую часть ее плоти и маня мой взгляд побродить по ней. Мое тело содрогнулось от желания, когда ее рука скользнула по моей коже, и она обошла меня сзади, но я не двигался, никак не реагировал на то, чем она пыталась соблазнить меня.