— Конечно, ты не понимаешь. Вы, смертные, никогда этого не понимаете, — усмехнулась Идун, ее пальцы скользили по моей обнаженной плоти, когда она кружила вокруг меня, по коже побежали мурашки, ее прикосновения были подобны жидкому стеклу, мягкому и острому одновременно, обжигающему невыразимой силой. — Чего я желаю, так это восстановления своей репутации. Я хранитель бессмертия, и я никогда не предлагала этот дар Восставшим. Пока они продолжают жить, я продолжаю страдать от позора их создания. Если тебе нужна моя помощь, тогда заверши то, что начали твои предки.

Она встала передо мной, и я вздрогнул, когда она убрала руку с моей кожи.

— Моя жизнь уже посвящена уничтожению Восставших; я принес свою клятву на два года раньше. Если тебе нужны дополнительные доказательства моей преданности…

— Твоя самоотверженность меня не интересует, — прошипела она. — Вы все так преданы этой задаче, и все же вы не ближе к ее достижению, чем были, когда я создала тебе подобных. Все четверо Восставших все еще бродят по этой земле, насмехаясь надо мной самим своим существованием.

— Тогда скажи мне, чего ты действительно хочешь. — Отчаяние охватило меня. Мне нужно было освободиться от этой помолвки.

Идун откинулась на спинку своего трона и сорвала яблоко с ветки. Она откусила кусочек, не сводя с меня глаз, когда сок потек по ее нижней губе, а платье расцвело белыми цветами, снова прикрывая обнаженную кожу.

— Докажи свою преданность, — тихо сказала она. — Если ты желаешь настоящей любви, то ты найдешь ее… со временем. Как только докажешь мне, на что способен.

Она щелкнула пальцами, и мое сердце сильно забилось в груди, когда ее сила захлестнула меня. Я поддался вперед, когда что-то потекло по моему телу, сотрясая мою душу так, что казалось, будто она хочет вырваться из моей кожи. Сила, прокатившаяся через меня, сотрясала мои кости, легкие сводило от потребности вдохнуть, мышцы сводило от натиска необузданной энергии.

Я ахнул, вонзая Бурю в землю, используя его, чтобы удержаться в вертикальном положении, чувствуя, что это единственное, что привязывает меня к этой земле, в то время как ее сила ласкала меня, пока волна энергии медленно не схлынула.

— И это все? — Спросил я. — Я не обязан объявлять о своей помолвке с Валентиной?

Идун снова рассмеялась, и буря взревела за пределами нашего теплого кокона. — О, тебе придется пройти через это. Ты скрепишь свою помолвку сегодня же, когда взойдет солнце. Ты хочешь проявить себя, не так ли?

— Но я думал…

Она махнула рукой, заставляя меня замолчать. — Теперь на твоем пути будет много испытаний, Магнар Элиосон, — пообещала она. — И если тебе удастся пройти все испытания, то твоя награда придет к тебе. Настоящая любовь. — Она вздохнула, как будто эта идея понравилась ей на каком-то уровне, хотя я сомневался, что она была способна на такое желание. — Но ты не можешь оступиться. Ты не можешь потерпеть неудачу. Ты покончишь с проклятием вампиров и заберешь дар бессмертия у тех, кому он никогда не должен был достаться. Или ты умрешь, пытаясь это сделать.

Я открыл рот, чтобы ответить, когда молния вспыхнула так ярко, что я был вынужден закрыть глаза. Окружавшее меня тепло исчезло, и ледяной дождь снова обрушился на меня.

Я открыл глаза, и богини уже не было. Я был один под дождем, и у меня не было ничего, кроме надежды, что она сдержит свое обещание. Я должен был следовать своей клятве и покончить с Восставшими. И, возможно, однажды я смогу найти свое счастье взамен.

К тому времени, как я вернулся в лагерь, буря утихла, Тор закончил свое путешествие по небесам, и все, что осталось от его путешествия, — это глубокие лужи и густая грязь между палатками. Полоска солнечного света поднялась над горизонтом, и я наконец смог ясно видеть в разгорающемся свете.

Я не знал, помогло ли мне общение с богиней или нет. Мое положение не улучшилось, но она дала мне надежду, что это возможно. Мне нужно было только пройти все испытания, которые она мне уготовила, и уничтожить Восставших. Тот факт, что наш народ безуспешно пытался сделать это на протяжении сотен лет, не остановит меня. Я всегда был предан делу их поиска и искоренения.

Она сказала, что все четверо все еще ходят среди нас, и это знание вызвало чувство беспокойства в моей груди. Более ста лет не было никаких признаков или сообщений о местонахождении Эрика Ларсена, и мой народ начал верить, что он мертв, надеясь, что кто-нибудь из наших, возможно, прикончил его до того, как погибнуть самим в бою. Если ему удавалось так долго скрываться, то найти его сейчас может оказаться действительно очень сложно. Но я принимаю вызов. Возможно, смерть его предполагаемых братьев и сестры заставит его выйти из подполья.

Люди просыпались и покидали свои палатки, когда солнце начало подниматься на небо. Я сомневался, что сон легко приходил ко многим, пока бушевал шторм.

Когда я приближался к своей палатке, кто-то преградил мне путь, и я тяжело заморгал, когда мой взгляд упал на Валентину. Она была безукоризненно одета в темно-зеленое платье с глубоким вырезом, обнажавшим большую часть груди и оставлявшим обнаженным живот. Я позволил своему взгляду скользнуть по ней, пытаясь оценить ее красоту. Не то чтобы я не видел способа желать ее, как мог бы желать любую красивую женщину. Я просто не чувствовал к ней ничего более сильного. Кроме того, я совсем ее не знал. И она не казалась похожей на воина. А именно этот тип женщин обычно заставлял мою кровь биться быстрее.