– Это-от... И окна сюда.

– Стоп! Калинников, останешься с ней. Сагарадзе, пошли!

Сзади остановилась еще одна машина, из нее выскочили трое, тоже спешили к подъезду. Но вошли в подъезд именно они и Таганцев, а Сагарадзе остался на улице.

Женщина в машине опять всхлипнула, тихонько заскулила в платок.

– Тише, не терзайтесь, гражданочка, - сказал шофер, напряженно вглядываясь через стекло в синеву сумерек, сгустившихся в колодце двора. Слезы жизни не в помощь.

Стоявший под стеной Сагарадзе услышал, как наверху стукнули рамы, и почти в тот же миг на земле оказалась человеческая фигура. Человек трудно разгибался после прыжка...

А от въездной арки вспыхнули фары двух машин, четко высветив его.

– Стоп!
– сказал успевший оказаться за спиной этого человека Сагарадзе.
– Руки вверх и в дальнейшем без цирковых номеров!

– А я и не стану, - подняв руки, ответил задерживаемый и неожиданно опустился на землю.
– С ногой у меня чего-то, начальники...

Подполковник Николай Афанасьевич Бутырцев, если бы его пришлось характеризовать кратко, был, что называется, "службист", то есть вменил себе в обиход и требовал от других неукоснительного выполнения уставных положений, соблюдения субординации и так далее. Однако при всем при том взял себе также за непреложное правило, занимаясь делом, работать так, словно не было пристального начальственного надзора, непрестанных подстегиваний, напоминаний о срочности задания, а иногда и довольно суровых упреков в медлительности. "Торопиться надо медленно!" - такое присловье стало его девизом. Но два-три раза на дню устраивал короткие оперативные совещания, и это тоже было правилом.

Заканчивая одну такую оперативку, он разглядывал лежащие перед ним на столе фотографии, на которых одно и то же лицо было снято живым в разных ракурсах и мертвым, тоже в разных. Еще были фотографии тела убитого и увеличенные снимки отпечатков пальцев.

– Значит, Шмелев Олег Борисович, - отложил Бутырцев одну из фотографий, - двадцать восьмого года рождения, не единожды судимый, последний раз освобожденный из колонии строгого режима месяц назад. Кличка Шмель... Ну-ка, еще раз справку экспертизы?

– Причиной летального исхода явился удар головой о стену складского помещения. Смерть наступила практически мгновенно, чему способствовала старая черепная травма... Произошло это по времени в пределах трех-четырех часов ночи, - заглянув в свой блокнот, зачитал Сенчаков.

– Спасибо. Что мы имеем по сторожу?

– Пока ничего, - мрачно констатировал Таганцев.
– По показаниям соседей, Лохов в конце того дня, как обычно, ушел на работу. С тех пор его больше не видели... Фотографии размножены и разосланы, поиски ведутся, дана заявка на полную проверку.

– Как только будет готово, полученные данные немедленно ко мне... Сейчас все свободны, в том смысле, что продолжайте работать, - оглядел сотрудников подполковник.
– Распорядитесь, чтобы доставили задержанного и все, что на него имеется. Как его фамилия?

– Томилин, - назвал, вставая, Таганцев.
– Мужчина ловкий, при задержании пытался бежать.

Через полчаса напротив Бутырцева сидел человек с почти неуловимым взглядом и светлыми пятнами не то от солнечных ожогов, не то от обморожений на коже лица.

– Значит, Томилин Борис Игнатьевич, так?
– утвердительно спросил подполковник.

– Так, - согласился Томилин.
– Я считаю, что фамилия тоже значение имеет, гражданин начальник. Ведь сколько томиться в жизни пришлось, кошмар вспомнить! И вот опять, чистое недоразумение, а чувствую, будут большие неприятности мне - и вам лишние хлопоты.

– Нам - лишние хлопоты, вам - казенный дом, дальняя дорога и пиковый интерес, - легко поддержал разговор Бутырцев.
– А что это у вас за псевдоним, Архитектор?

– За точный расчет и капитальные соображения люди наградили, - не без самодовольства сообщил Томилин.
– Планы строю, так сказать, на прочной основе... Не то как щас дома ставят: его приняли досрочно с оценкой "отлично", а он через месяц на бок хилится! Сплошной обман Госплана.

– За качество болеете душой? Это хорошо. А судимостей у вас многовато. Не находите?

– Действительно, есть грех. Как пишут в газетах - верность избранной профессии, - Томилин сокрушенно развел руками.
– Но хотел, чтобы все было в прошлом, уверяю. Прибыл с намерением переквалифицироваться, да попутала нечистая сила!