– У нас сотни людей сидят в тюрьмах, потому что все-таки пытались.

– О, я встретила одного недавно! Хороший парень.

– Да помолчи! – отмахнулся от Леры Эдуард. – Гоша, мальчик мой, на хрена ты форму надел?

Это «мальчик мой» заставило Гошу вздрогнуть, и малейшая расположенность в нем исчезла. Медленно он произнес:

– Видимо, чтобы вырасти из нее.

Эдуард был потрясен; а потом, сбросив оцепенение, неожиданно вдохновенно заговорил:

– Был у меня товарищ на юрфаке. Голова у него была отличная, но вел себя как рок-звезда, которая только и ждет, когда уже можно разбить гитару. Однажды на экзамен по политологии он приперся посреди трипа, такое задвигал, что препод его три часа не отпускал, а потом на основе его ответов написал диссертацию. Сейчас, кстати, этот препод – замминистра юстиции.

После вуза мой товарищ устроился в филиал какой-то нашей фирмы в Берлине. После переезда мы еще иногда общались, а потом, как оно бывает, связь разорвалась. Дюже ему понравилось пшеничное пиво, кебабная в Кройцберге и отвязные тусовки в Нойкельне. Я один раз хотел написать и забыл, второй, а потом вроде как в другую жизнь сообщение отправлять.

И вот сидел я как-то на ночном дежурстве. Тогда, помните, ТЮЗ террористы захватили, кадры еще те: выбегает наш спецназовец с ребенком, а их в спину из окна расстреливают. Лазаю в комментах. Там, понятно, фрик-шоу. И вдруг смотрю – ник знакомый. Пишу – юрфак, такой-то год? Да, говорит. Ну, и – Эдуард! Данила! Слезы, поцелуи.

Что, спрашиваю, за фигню ты пишешь? А у него в комменте было, дескать, что вообще делает русский солдат в этом городе. Я ему, пока ник не разглядел, ответил: «Как видишь, ребенка пытается спасти». Он отвечает: «Спасать никого и не пришлось бы, если бы российская армия не совалась в другие страны». А тут я уже обратил внимание, кто пишет.

В общем, в начале Глиняного десятилетия товарищ мой слегка тронулся умом и сбежал от калмыцкой бронетанковой кавалерии в Канаду. А кому в Канаде нужен специалист по российскому уголовному праву? Жена с детьми в Москву вернулась. А он не мог! Я совсем не возражаю против того, где ему жить. Я, может, и сам мечтаю об итальянском винограднике лет через двадцать. Но ты слышал бы его разговоры! Как он купается в ненависти, как он просит больше убийств, как он наслаждается нашей кровью! Страшно, что ему не приходит в голову вместо этого призывать всюду: «Больше любви, больше жизни и пусть никто не гибнет!» Разве такая победа не лучше?

«Был злодеем погибший ребенок? Не был. Был бы ли солдат, шедший защищать ребенка, злодеем?» – «Никто не заставлял его надевать форму, и никто не звал его в эту страну». – «Пусть даже так. Но ты обвиняешь восемнадцатилетнего паренька в том, что ему не хватило своих мозгов, и радуешься его смерти, будто он не имел шансов измениться. И это ты говоришь!» – «Я не радуюсь ничьей смерти (хотя он радовался). Я лишь отмечаю факт: он добровольно нарисовал мишень на своей спине». – «А ребенок?» – «А за ребенка я виню Россию».

Я думал ответить ему в том духе, что в разных краях ненавидят вместо России США, Китай, Израиль – и на всякую ненависть найдется мертвый ребенок. Но понимаю, что думаю-то вообще не о США и России, не об ООН или ИККАТ. Я-то думаю об одном этом человеке, который бросился вытаскивать мальчишку из-под пуль. «Орк», «враг», «пушечное мясо». Как ни назови – а в решающий момент жизни он мыслил только о том, как спасти чужого ребенка. Если кто-то на небесах есть, то этот парень в тот же миг был прощен. А вот тот, кто считает себя вправе судить на земле, – не простил.

Я ведь читал их прессу после того, как расстреляли эту театральную труппу и ее зрителей. И чему были посвящены их репортажи? На 90 % тому, что Россия сама виновата, и лишь пара строчек посвящена убитым. Они этого не замечают, но нам-то больно. Им как будто в голову не приходит, что у нас тоже есть чувства. Они говорят «русские», кладя сюда всех скопом и играют только на руку нашим собственным мерзавцам, которым самим удобнее сгребать всех кучей.

С тех пор, как мой дружок убежал прочь от России, он каждый раз искренне изумлялся, когда в каком-нибудь событии уравнение сходилось в ее пользу. Точно он был среди нас последним праведником и не сомневался, что уж теперь-то Господь поразит наши Содом и Гоморру.

И он сидит и вводит в поисковик: «новый российский танк – говно», «новый российский самолет – говно», «росс* провалился» и т. д. Он не понимает, что он теперь фильтр для говна, настроенный говно задерживать. А чистое пропускать мимо.

От себя не убежишь! Истинный груз – твоя душа, а не твой паспорт. Что-то такое сказал Сенека. И был прав римлянин!

Он придумывает язвительный ответ, тратит на это время. Он ненавидит режим, но переносит свою ненависть на каждого, кто живет при режиме. Он не осознает, что в его голове создан точно такой же режим, такая же тоталитарная страна, не различающая человека.

О, как мне больно от этого, как больно! Не ненавидьте меня! Ведь тогда и я возненавижу и соглашусь: «Какой у нас выбор, кроме того, чтобы победить вас всех?» Ты кого-то из нас ненавидишь?

Да всех вас.

Знаешь, мне нравится в спорах пробиваться сквозь нежелание слушать. Вылезает в знакомом поклонник «совка» – я ему рассказываю о помогавших в госпиталях царских дочерях. Девочки делали это искренне, а их расстреляли потом в подвале. Или наоборот: заговаривает антикоммунист – я привожу в пример политрука Киселева, который по лесам и болотам девяносто дней вел людей к спасению. Человек на мгновение теряется, его мысль начинает вертеться, как злой хорек.