Одно лишь упоминание – и снова будто игла вошла в сердце. Нет, не думать о нашей последней встрече, велела я себе. И скорее задала новый вопрос, чтобы не увязнуть в горьких воспоминаниях.

– И как? Видишь так же, как раньше?

– Сейчас уже да. Привык к свету. Сначала не очень было…

– Всё равно это так здорово. Просто чудо какое-то. Я, правда, очень за тебя рада.

– Спасибо.

Между нами повисла пауза, и чувство неловкости обострилось. И это тоже казалось нелепым, ведь ещё каких-то две недели назад ближе друг друга у нас никого не было, а теперь нам трудно даже просто разговаривать.

– А тебе спасибо, что навестил, – наконец нарушила я невыносимо затянувшееся молчание. – Я пойду в палату.

Я отдала ему куртку, повернулась к двери и тут уловила за спиной движение, а затем ощутила его пальцы на своем запястье.

– Тань, подожди, – он мягко, но настойчиво развернул меня к себе. И сразу оказался так близко, что у меня ноги ослабели. – Прости меня.

Я хотела сказать: «Не за что мне тебя прощать. Ты же не виноват, что разлюбил…», но горло перехватило. А Дима вдруг сказал:

– Я скучаю по тебе. Больше всего на свете я хотел увидеть тебя…

Дыхание у меня задрожало. Черт, только бы не расплакаться! Зачем он это всё говорит? Зачем мучает меня?

– Ты сказал, что не любишь меня, – с трудом выдавила я.

Не отрывая взгляда, он качнул головой.

– Это не так. Прости, что заставил так думать. Я просто не мог по-другому. Я думал, что уже больше не смогу видеть. А зачем тебе такой… калека? Я просто хотел освободить тебя… от обузы.

Всё-таки он пробил меня, как я ни старалась сдержаться. Глаза заволокло слезами, губы задрожали.

– Освободить? От обузы? Да какую чушь ты говоришь? Себя послушай! – выпалила я чуть ли не в истерике. – Я любила тебя! Как может быть любимый человек обузой? А если бы я ослепла, то ты бы меня тоже считал обузой? Считал бы, что я тебе мешаю жить?

– Нет, конечно же, нет!

– Тогда почему ты за меня так решил? Мне в радость было просто с тобой рядом находиться. Но ты всё решил по-своему, и за себя, и за меня.

– Я просто хотел, чтобы ты была счастлива.

– Серьезно?! Ты правда думаешь, что, когда человека лишают самого дорогого, самого главного в его жизни, он может быть счастливым? Ты сумасшедший, Дима? Так вот знай, я несчастлива! Я глубоко, я страшно несчастлива. Мне больно, мне горько… да даже слов таких нет, как мне плохо.

– Прости меня, я постараюсь всё исправить… – он подался ко мне, словно хотел обнять, но я отшатнулась от него, причем бездумно, на инстинктах, так, как уклоняются от удара.

Он остановился и больше не делал попыток меня коснуться. И смотрел на меня с отчаянием и болью.

– Я ошибся… я докажу тебе, я всё сделаю, чтобы ты смогла мне снова поверить…

Я покачала головой.

– Дим, не надо. Не мучай лучше ни меня, ни себя. Я даже не знаю, люблю ли я тебя ещё. Всё, что я чувствую сейчас, это боль. И разочарование. После всего я уже ничего не хочу. Ты не отношения наши разрушил, Дима. Ты меня разрушил.

– А я тебя люблю. И всегда буду любить.

– Ну да. Ты еще говорил, что всегда будешь рядом. Что никогда не бросишь. Нет, Дима, прости меня, но доверять я тебе больше не смогу. А вдруг, не дай бог, конечно, с тобой опять что-то приключится. Проблема какая-нибудь… И ты снова в одиночку решишь, что мне будет лучше без тебя проблемного. И уйдешь в закат. А мне снова проходить через эти круги ада?

– Нет, такого не будет.

– Я этого не знаю. Зато знаю теперь, каким ты можешь быть жестоким.

– Это никогда не повторится.

Я видела, что Дима сейчас совершенно искренен. Что он по-настоящему раскаивается и терзается. Но… я действительно ему больше не верила. И ничего больше не хотела. Никаких отношений, никакой любви, ни с кем, никогда…

– Да, ты прав, – глухо и уже без слез произнесла я. – Это не повторится. Потому что мы больше не будем с тобой… Дим, ты не приходи больше и не звони. Не надо. И привет Эле.

Рощин изумленно взметнул брови.

– При чем тут Эля?

– А я не знаю… не знаю, как она так быстро оказалась у тебя дома, буквально через пару дней после нашего расставания. Да и в нашу последнюю встречу ты тоже был с ней. Так что…

Он раздосадовано посмотрел в сторону, тяжко вздохнул, потом снова – на меня.

– Да всё это случайно получилось. Из Центра просто позвонили, предложили возобновить курс. Я согласился, ну и потом приехала Эля. Я сам ее не ждал. И уж точно не приглашал. Да мне нет никакого дела до этой Эли. Теперь – тем более. Я отказался от занятий в Центре. Больше с ней у меня никаких точек соприкосновения нет. Насчет неё уж точно не стоит даже думать. Никого у меня не было и нет... только ты…