ГЛАВА

12

РЭН

— Не могу поверить, что ты мне не сказал! — Элоди ходит туда-сюда по номеру, делая вид, что злится на меня; это происходит, с тех пор как я вернулся из кафе. — Он купил ей кольцо! Он спросил ее отца! Ты ненавидишь меня, Рэн Джейкоби? В этом дело? Ты должен меня ненавидеть, чтобы не сказать, что он собирается сделать предложение.

В таком состоянии она просто очаровательна. Маленький, дикий котенок, закатывающий истерику.

— Уверяю тебя, я не ненавижу тебя. Отнюдь.

Подавляя улыбку, я провожу пальцем по листу блокнота, лежащего на коленях. Уголь, который я нанес на бумагу, размазывается, создавая размытое изображение задумчивого лица, которое я нарисовал. Кто-то посчитает портрет испорченным, но в моих глазах он идеален. Я все еще вижу умные, кристально чистые глаза Элоди, которые смотрят на меня с листа. Ее волосы выглядят взъерошенными ветром и растрепанными. Ее высокие скулы и слегка вздернутый нос все еще видны сквозь зернистость древесного угля. Ее приоткрытые губы умоляют о поцелуе. Она похожа на Кэтрин, отправившуюся на болота в поисках своего Хитклифа.

— Это грандиозно, Рэн. Ошеломляюще огромно. Это не тот секрет, который хранят от своей девушки.

— Это именно тот секрет, который хранят от своей девушки.

— Как ты можешь так говорить?

— Эта информация напрямую влияет на твою жизнь? Разве незнание того, что Пакс сказал нам, что хочет сделать предложение Пресли в начале лета, означает, что ты в какой-то мере в опасности?

Она упирает руки в бедра. Надувает губы.

— Нет.

— Разве незнание этой информации напрямую привело к боли и страданиям в твоей жизни?

— Нет. Но это причинило боль и страдания Прес, — возражает она. — Если бы она знала, насколько серьезно он к ней относится, то, возможно, не стала бы держать в секрете всю эту историю с беременностью.

— Возможно, так оно и есть. — Я пожимаю плечами. — Но твое знание не помогло бы в этой ситуации.

— Это… помогло бы! Я могла бы… я могла бы сказать…

Подняв глаза, я смеюсь, качая головой.

— Ты бы сказала Пресли, что Пакс собирается сделать предложение? Серьезно? А не думаешь, что это немного испортило бы все дело? Пакс должен был сказать ей об этом. Именно поэтому я ничего не сказал.

— Ух! — Элоди хватает с кровати подушку и швыряет ее в меня.

Я уворачиваюсь, и подушка безвредно ударяется о стену позади меня. Элоди вздыхает и опускается на край кровати.

— Ладно. Хорошо. Ты был прав, не сказав мне. Я бы на сто процентов не смогла сохранить это в тайне. И случайно проболталась бы. Пакс сам должен сказать об этом Прес.

Усмехаясь, размазываю еще больше линий портрета, смягчая его края. Думаю, я действительно сохраню его.

— Ты когда-нибудь позволишь мне посмотреть? — спрашивает Элоди. Ее раздраженное настроение быстро меняется, голос стал более серьезным, с оттенком любопытства.

Она по-прежнему сидит на краю кровати, подтянув ноги к груди. Густые темные волосы беспорядочными волнами рассыпаются по плечам, выбившиеся пряди обрамляют ее красивое эльфийское лицо. Моя кровь бурлит при виде нее.

— Это о тебе, а не для тебя.

Она дуется.

— Ты самый жестокий.

— Я знаю.

Девушка сползает с кровати и пересекает комнату, длинная футболка, которую она украла у меня, чтобы надеть в постель, плохо прикрывает верхнюю часть ее голых бедер. Я пожираю глазами просторы гладкой кожи и стону, мой член становится все тверже, когда она забирается ко мне на колени и усаживается на меня сверху. Маленькая злая ведьмочка точно знает, что делает, когда крутит бедрами, «пытаясь устроиться поудобнее». Я закрываю блокнот с набросками и кладу его рядом с собой.

— Я бы никогда не написала о тебе, а потом отказалась бы дать тебе это прочитать. — Она притворяется обиженной.

— Ты все время пишешь обо мне в своем дневнике…

— Это мой дневник! — Она пытается ущипнуть меня за сосок, но у нее ужасный прицел. Я защищаюсь, прикрывая ладонями грудные мышцы, прежде чем она успевает сделать еще одну попытку.

— И? — спрашиваю я.

— А дневники — это личное.

— Как и то, что я иногда рисую, — парирую я. — Если уж на то пошло, то этот блокнот — мой дневник.

Элоди довольно очаровательно выпячивает нижнюю губу.

— Тогда, может быть, однажды ты нарисуешь что-нибудь для меня. Специально. Чтобы сделать меня счастливой.

— Сделать тебя счастливой — моя вечная задача.

Обнимая ее, я обхватываю ее попку обеими руками и целую в кончик носа. В ответ девушка проводит пальцами по моим волосам, голубыми глазами всматривается в мое лицо. Пробегает взглядом по моим чертам, как будто пытаясь запомнить линии моего лица. На мгновение ее брови сходятся вместе, задумчивое выражение появляется на секунду и исчезает в следующий момент. Она хотела что-то сказать. Может быть, что-то спросить.