Он приоткрыл глаза, глянул на поставленную на стол еду. Вздохнул и поднялся. Подойдя ближе глянул в тарелку и насмешливо фыркнул:

– Это еда?

Мне даже стало обидно.

– Извините, куропаток и заморских яств не держим.

– Не обижайся, ведьма, – в этот раз он сказал вполне миролюбиво и сел на деревянную табуретку. – Это я от собственного бессилия злюсь.

Я внимательно посмотрела на раненого. Он больше ничего не говорил. Молча съел все, что я предложила, и зельем запил. После чего вернулся к скамье.

Я подошла и села рядом с ним.

Он глянул на меня вопросительно.

– Говори, что хотела узнать?

Я взгляд отвела.

– Изарт, ты не колдун, не инквизитор. Но когда я тебя лечила, то видела сильную внутреннюю энергию. А сегодня, я ощутила твою магию. Ты сильный. Я понимаю, что у колдунов такой магии не бывает. И колдовства которое почувствовала, я никогда не встречала. Оно горячее, жгущее. И сила твоя тоже живая.

Мужчина криво усмехнулся.

– Она благодарна тебе за помощь. Одна она не смогла бы поднять меня на ноги. Слишком коварное проклятие на меня наслали. А понять, кто я, ты не можешь, потому как никогда с такими, как я, не сталкивалась. Хотя, что-то мне подсказывает, что ты инквизиторов и колдунов других, кроме себя, тоже никогда не видела.

Мужчина посмотрел на меня. В фиолетовых глазах мелькнули яркие искорки, словно вспыхнуло пламя. Я отшатнулась.

«Не может быть! Дракон! Нет, нет… Драконы они же… Парящие. Я слышала от местных, они рассказывали о крылатых ящерах, зубастых и с жуткими мордами. А этот…».

– Я устал, – он прикрыл глаза. – Мне нужен отдых.

Поняв, что отвечать прямо на мой вопрос Изарт не собирается, я встала.

***

Ближе к вечеру я удостоверилась, что мой раненый спит оздоровительным сном и начала собираться к Боелу. Выбора особого у меня не было. Но я шла не с пустыми руками. К этой встрече я подготовилась.

Я накинула плащ с глубоким капюшоном, еще раз глянула на Изарта. Он продолжал спать.

«Вот и хорошо», – подумала я и вышла.

Дом Линды я знала. Небольшой, сельский постоялый двор, всего на несколько гостей. Находился постоялый двор почти на окраине, подальше от чужих глаз. В нем было три небольших хатки, кроме самого дома хозяйки. Сама Линда умела держать рот за зубами, и навряд ли кто-то мог бы допытаться у нее о постояльцах.

Я к ней шла с тяжелым сердцем.

Ведьмы не боятся терять девственность и уже тем более не трясутся над ней, как нежная барышня. Личная жизнь ведьм редко доходит до семейной жизни, поэтому они и не держатся за честь. Но и во все тяжкие пускаются редко. Мы любим, мы умеем любить. И рожаем мы только от тех, кого любим. Нет среди рожденных нами, тех, кого мы не хотели, нечаянно забеременели по дурости или просто ради того, чтобы был ребенок. Нет, выбор наш всегда диктовало сердце. Ведьму нельзя заставить любить. Все это впитывалось с молоком матери, слушалось из рассказов и читалось в старых ведьмовских книгах. Поэтому терять свою девственность в руках сынка старосты для меня выглядело омерзительно. Я уже представляла, как он будет лапать меня и слюнявить пухлыми губами. Я криво усмехнулась. Сжала руку в кармане, в моих пальцах лежал небольшой кристалл. Я усмехнулась. Если Боел ожидал, что я правда собираюсь сделать его первым мужчиной в своей жизни, он глубоко ошибался. Но и обойти столь позорящую для меня процедуру нужно было очень осторожно. Так, чтобы никто и подумать не мог, что я ведьма и могла как-то воздействовать на парня. Поэтому я заговорила камень внушения. Крохотное колдовство, для него необходимо лишь страсть и горячность. Это активирует необходимые процессы. Мне главное довести парня до ложа, чтобы он помнил меня на нем. Чтобы желание обладать мною полностью затуманило разум. Там я встану и уйду. А он проснется утром с точной уверенностью, что провел ночь со мной. Но это буду не я, а лишь морок, навеянный его собственным желанием. Мне не хотелось думать, что он будет вытворять наедине с собой, представляя, что его ласкаю я. Я улыбнулась самой себе.

На постоялый двор я скользнула тенью. Видела, как выглянула в окно хозяйка Линда, прищурилась, пытаясь узнать, кто же идет к Боелу. Но плащ хорошо скрывал меня, и я вошла в указанный крайний дом.

Боел сидел у стола. Здесь же стояла бутыль с сельской бормотухой, и тарелка с мясной нарезкой.

– Я смотрю, ты подготовился, – усмехнулась я, входя в дом.

Парень повернул голову, и на лице его отразилась похабная ухмылка.

– Я был уверен, что ты придешь. Значит, твой гость тот самый беглец.

Я прошла к столу.

Боел подвинулся, уступая мне место на скамье. Я не села, продолжала стоять. Парень покосился на меня.

– Угощайся, небось у тебя на столе мясо редко бывает.

Он подвинул ко мне тарелку. Сам взял большой кусок и откусил. Начал медленно жевать. Мне Боел казался отвратительным. Он жевал, разбрызгивая слюну и вытирая стекающий жир рукавом. Длинные сальные волосы его были завязаны в хвост. Круглое лицо блестело от пота. У меня тошнота к горлу подступила.

– Обойдусь, – резко произнесла я. – Я сюда не на ужин пришла.

Боел хмыкнул. Швырнул недоеденный кусок мяса обратно в тарелку, поднялся, вытер руки о штаны и перекинул одну ногу через скамью, усевшись лицом ко мне. Масляным взглядом оглядел меня.

Я кивнула на стоящую в углу узкую койку.

– Идем, получишь, что хотел. Только не забудь о своем обещании – ко мне больше не приближайся.

Боел торопливо кивнул и тут же покачал головой.

– Нет, так не пойдет, красавица. "Сунул-вынул" – это не для меня. Я хочу получить удовольствие. Для начала ты разденься, я хочу видеть, что там под юбками.

Я мысленно прокляла парня.

Он встал, прошёл к кровати и развалился на ней, смотря на меня. Щелкнул пальцами.

– Начинай.

«Нечистые бы тебя побрали!» – сказала я мысленно.

Я сняла плащ, откинула его на скамью. Развязала тесемки юбки. Она мягко упала на деревянный пол, открывая мои оголенные ноги. Я скинула обувь и встала босыми ступнями на юбку, оставаясь только в рубахе. Боел облизнул полные губы и сел.

– Хороша. Покрутись и сними рубаху.

Я обернулась вокруг себя, сильнее сжимая между пальцами крохотный кристалл. Начала медленно снимать рубашку.