Воздух был пропитан гарью – это означало, что он уже принялся жечь свои магические ветви и готовился скоро отойти ко сну. В тот день мне подумалось, что он, вероятно, нашёл какие-то новые растения: запах был незнакомым – я счёл это недобрым предзнаменованием, тревога и возбуждение усилились. Этот волхв, удалившийся ото всех лесной отшельник, являвшийся кем-то вроде шамана или оракула, был единственным, кто мог сказать, когда начнётся война, и, по преданию, делал это на протяжении уже двух сотен лет, предупреждая раз за разом наше племя об опасности. Он был высокого роста, на две головы выше самого высокого мужчины из тех, что я знал.

Ночью он искал ветви «усопших деревьев», как он их называл. А в утренние часы сжигал эти ветви, наигрывая на своём дешёвом синтесайзере примитивные мелодии. Не уверен, конечно, что только этим его деятельность и ограничивалась, но это то, что я знал, что мы все о нём знали. Мы редко спрашивали его о чём-либо ещё, только если вопрос не имел какой-нибудь чудовищной важности, хотя что могло быть важнее вопроса войны. Я приносил ему сладости – их пекла моя мама, он угощал меня странным, но приятным на вкус отваром. Мы мало говорили, но он мне нравился. И меня это удивляло, потому как никто, кроме меня, не хотел его навещать. На протяжении всей истории моего племени эта обязанность воспринималась пусть как священная и наиважнейшая, но почему-то очень опасная и неприятная. Его боялись – я тоже боялся, когда шёл на возвышенности Бараньего Лба впервые. Но потом я понял: многие из легенд и жутких историй, что ходили о нём, просто выдумки. Старик странен, нелюдим, неразговорчив, он колдун, хранящий свои тайны, но, как по мне, он был весьма беззлобен и не опасен.

–Это та длинная история, да, Лоций? – на сцене возник Скальни.

–Ты прав, Скальни – она слишком длинна. Я расскажу её финал как-нибудь позже, хорошо, Оахаке? Только я хочу, всё же, услышать ответ: вы готовы помочь мне и отправиться далеко на восток, чтобы спасти принцессу?

–Это будет платой за билет в Спораду? – тихо спросил беглец.

–Совершенно верно, – принц развёл руками, показывая, что он честен и ему нечего скрывать.

–Я хочу знать больше. Как далеко на восток? Сколько это займёт времени? С кем мы отправимся? Что я должен буду делать? Предупреждаю, я не терплю оружия.

–Пройдёмте за кулисы. Там уже все собрались, чтобы обсудить предстоящий путь. И, кажется, они заждались, судя по дерзостному тону Скальни. Значит все заждались! Идём, Оахаке. Там, за кулисами, наш военный совет. Там ты и получишь ответы.

Принц говорил гораздо громче, чем раннее, голос его эхом раздался по залу. Подняв светодиод, он повёл беглеца за собой. Скальни, взяв стул, пошёл последним.

Пройдя за кулисы, они спустились по небольшой лестнице и попали в длинный коридор со множеством пустых дверных проёмов. Стены уже давно обнажились до кирпичной кладки, обросли мхом, но пол, похоже, был неподвластен влиянию времени: под ногами Оахаке увидел чистые мраморные плиты. Принц, каждый шаг которого отмечался звучным ударом каблуков о камень, двигался к последнему проёму. Оттуда доносились голоса и звучала музыка. Там ждали собравшиеся на «военный совет».

Войдя в просторную комнату, Оахаке прикрыл глаза рукой, защищаясь от неожиданно ударившего яркого света. В помещении было множество диодов, источавших интенсивное холодное сияние. Посередине располагался овальный стол с информатонной машиной, от которой в разные стороны расползались лёгкие струи оранжевого дыма. Вокруг стола сидели люди в высоких молочно-белых креслах.

–Прошу прощения, что позволил себе так задержаться. Снова меня охватило пустое красноречие, я слишком долго мучил нашего гостя, – громко обратился принц к присутствующим. – Но теперь мы здесь, потому прошу выразить почтение мастеру Оахаке.

Все взгляды устремились на беглеца, разговоры стихли.

–Это, значит, и есть наш священник или маг? Как ты нашёл его, Лоций? – сказал светловолосый мужчина в глянцевитом лазурном жилете.

– Всё оказалось гораздо интереснее, Сёрен. Тот, кого я искал, сам нашёл меня, – ответил принц и обратился к Оахаке. – Садись и перейдём на «ты», хорошо?

Беглец согласно кивнул, прошёл к паре свободных кресел, заняв одно из них. Рядом сидела женщина в красном платье.

–Он не священник, верно? Он мастер жертвы, – она протянула ладонь. – Меня зовут Дебби. Рада, что вы, наконец, с нами.

Оахаке аккуратно пожал её руку, стараясь не выдавать переполнявшую его тревожную энергию. Непонимание до конца сути происходящего и ощущение, что он знает меньше, чем знают о нём, вызывало беспокойство, грозящее перерасти в панику.

–Не могу сказать то же самое о вас. – Оахаке старался говорить ровно, скрывая волнение, осматривая каждого из присутствующих. – Я рад, что получил возможность встретиться с принцем, но мне не совсем ясно, какую роль я должен сыграть в вашем готовящемся путешествии.

Их было не много. По правую руку – Дебби, далее – крупный мужчина в широком галстуке с бородой медвежьего цвета и густоты. На противоположной стороне овального стола – Сёрен, в лазурном жилете и белой рубашке. Ещё один, в помятом свитере, сидел за информатоном. Скальни куда-то исчез.

–Я думаю, в очень скором времени всё прояснится, – сказал принц. – Здесь самые важные для меня люди, преданные и верные мне, как говорится, до самого конца. Ты мог слышать обо мне, о тех делах, которыми я занимаюсь, о людях, которыми управляю. Мог слышать разные вещи. Возможно, ты, как и многие, полагаешь, что я глава некоего теневого сообщества. Принц подпольной гильдии, или братства, или преступного синдиката, или чего ещё угодно. Это не совсем так. Я и мои коллеги не имеем отношения к преступникам, хотя наша деятельность идентифицируется властями как преступная. Просто в силу уникальности того, что нам доступно, и характера нашей деятельности мы вынуждены существовать именно в такой нише, которая является незаконной или, правильнее будет сказать, внезаконной. Ибо законов сейчас не особо пишут, есть только разные силы, претендующие на звание властей. Обладая достаточным влиянием, они сумели создать иллюзию того, что вправе указывать кому-либо. Мы не считали себя слабыми, но в то же время не стремились творить власть над другими, полагая это пережитком прошлого. Но, видимо, мы ошибались. Власть, читай насилие, всегда с равной необходимостью будет возникать в любом мире, любом обществе. Она проявила себя и сейчас. Она встретила на пути многих: кто-то покорялся ей, кто-то погибал. Мы ушли в тень. Такова наша деятельность, если говорить в общих словах.