– Мы и там продаем тоже, - ответил он.
– Но это не то, понимаете ли, маловато. Летом ещё неплохо, потому что приезжает много людей, которые ищут всякие старинные вещи, ну и некоторые проявляют интерес к нашим изделиям, да. А вот зимой - все больше лыжники, а они заглядывают к нам, разве что если идут дожди, тут уж не до лыж. Вот я и стараюсь приезжать в этот город, три-четыре раза в год, в основном в зимние месяцы.
– Он сделал паузу.
– Но в феврале я здесь впервые.

– Правда?
– спросила она.

– Так оно и есть, мэм.

– Ну и как вам тут сейчас?

– Да как сказать? Холодновато, конечно, - ответил он и улыбнулся. Он совсем уже освоился здесь. Откусив хлебец, он сделал глоток кофе и спросил: - Скажите, а сколько сейчас времени, кстати?

– Начало девятого, - ответила она.

– Да, я переспал лишнего.

Потом подумал, спрашивать миссис Дауэрти, где тут ближайший полицейский участок, или не надо.

– А во сколько вы обычно встаете?

– Там, дома? В Кэри, вы имеете в виду?

– Да.

– Ну, моя мама встает и начинает заниматься кухней довольно рано, знаете ли. Отец всю жизнь работал на железной дороге, вставал всегда рано, вот и она привыкла подниматься спозаранку. Мне кажется, она в пять - в полшестого уже на ногах, уже копошится, и так - каждое утро. А у моего младшего брата сон некрепкий, и мы, понимаете, спим в одной комнате, у нас маленький домик, лачуга, можно сказать... Ну и, когда она начинает ходить по дому, а брат - ворочаться, то уже смело можно вставать, все равно больше не поспишь. Вот такие дела, - закончил он и засмеялся.

– У вас очень добрый, искренний смех, - произнесла миссис Дауэрти.
– У большинства крупных мужчин такой смех.

– Правда?

– Это по моим наблюдениям, - ответила она.

Он подумал, что сейчас самое время спросить у неё насчет полицейского участка, но ему не хотелось расстраивать её таким вопросом, и он вместо этого взял чашечку и отпил кофе, облизал губы и приступил ко второму кусочку хлеба.

– Я хотел бы заплатить вам за вторые сутки, - сказал он.
– Я заплатил вам за сутки вперед, за одни только.

– Хорошо, - ответила миссис Дауэрти. Он было полез в карман за деньгами, но она остановила его: - Да вы выпейте вперед кофе, мистер Брум. Никто же не гонится за вами с вашими деньгами.

– Благодарю вас, мэм, - с улыбкой промолвил он и откусил кусочек хлебца.

– А сколько вам лет, мистер Брум?
– полюбопытствовала миссис Дауэрти.
– Ничего, что я спрашиваю об этом?

– Конечно, ничего, мэм. Мне двадцать семь - в мае будет. Двенадцатого.

– Я примерно так себе и представляла. А вашему брату сколько?

– Брату двадцать два.
– Он помолчал.
– Завтра день Святого Валентина, вы знаете?

– Мне не от кого ждать пожеланий.

– Ну что вы, миссис Дауэрти, - возразил он.
– Вот я, например, сейчас пойду и отправлю открытку матери, как только уйду отсюда.

– Это прекрасно, - сказал миссис Дауэрти. Потом она помолчала и, смущенно улыбнувшись, с грустью промолвила: - У нас не было детей.

– О, жаль, мэм, - в тон ей произнес он.

Она кивнула. Он допил кофе, потом взял кошелек и протянул ей пятидолларовую купюру.

– Сейчас я принесу вам сдачу, - сказала она.

Он стоял возле стола в ожидании, пока она сходит в комнату за сумочкой. Он решил не спрашивать её насчет полицейского участка, не хотел расстраивать её лишний раз. Она и без того расстроилась сейчас, упомянув о том, что у неё не было детей и что некому послать ей открытку с поздравлениями и пожеланиями, как это сделает сегодня он в отношении своей матери. Интересно, успеет ли вовремя дойти до мамы открытка? Он подумал и решил, что успеет. Если он сделает это первым делом и пошлет открытку перед тем, как пойти в полицию, то она поспеет вовремя. Он был уверен, что завтра утром мама уже получит открытку.

– Пожалуйста, мистер Брум, - промолвила она, вернувшись в кухню и передавая ему однодолларовую купюру. Он положил её в кошелек и стал надевать пальто.
– Когда снова будете в городе, то, надеюсь, снова остановитесь у меня, - выразила свое пожелание миссис Дауэрти.

– О да, мэм, обязательно, - заверил он её.

– Вы прекрасный джентльмен, - произнесла она.

– Спасибо, мэм, - смущенно поблагодарил он её.

– В этом районе...
– начала было она, но осеклась и мотнула головой.