Гребаная сука. Талия под кайфом, если думает, что я не получу ее обратно.

Дикси бросает на меня сочувственный взгляд. “ Я горжусь тобой. Я знаю, это было нелегко, но ей нужно было знать, что она должна бороться за все, что когда-либо считала само собой разумеющимся. Чем больше поставлено на карту, тем упорнее ты борешься ”.

Я верю ей на слово, потому что она тоже начинала с самого низа.

Иногда, чтобы стать бойцом, нужен боец. Бейли нужно использовать зубы и ногти, чтобы вырваться из этой зависимости. Разбить ей сердце было самым трудным, что мне пришлось сделать, и все же я сделал это, потому что это значит помочь ей наладить свою жизнь.

Папа, надувшись, присоединяется к нам во внутреннем дворике. Засунув руки в передние карманы, он спрашивает: “Так как прошло прощание с Бейлсом?”

“Потрясающе. Подумываю о том, чтобы сделать это повседневным явлением”.

– Джейми сказала мне, что записалась на девяностодневную программу. ” Он шарит носком мокасина по грязи, отказываясь смотреть на Дикси, как дошкольник. “Кажется, уважаемое место. Ты должна быть счастлива”.

Счастлива? Не в этой жизни. Полна надежд, печальна, измучена и испытала облегчение, однако? Да.

Честно говоря, мои мысли в полном беспорядке. Я не смогу по-настоящему сказать, что происходит, пока мы не окажемся по другую сторону баррикад и Бейли не выйдет из реабилитации.

Сжимая губы в жесткую линию, я признаю: “Это чертовски отстойно - быть влюбленным в девушку и не знать, переживет ли она эту ночь”.

– Я знаю, ” хрипит папа. “ Я был там. А еще лучше всего проснуться и увидеть, что она все еще там, дышит ”.

Я практически слышу, как Дикси тяжело сглатывает, переводя взгляд между нами.
– Я оставлю вас двоих.
– Она исчезает обратно в доме.

Я смотрю на папу, он смотрит в ответ, и на мгновение мне кажется, что он собирается пойти за ней.

Но вместо этого он прочищает горло. “ В Военно-воздушную академию? Надеюсь, ты поступишь. Не могу представить никого более способного. Найт…Я всегда знал, что ему нужно от меня. Образ отца. Наставник. Не ты. Я всегда чувствовал, что ты мог бы быть для меня скорее отцовской фигурой, чем наоборот. И это пугало меня. Так что иногда... Он тяжело вздыхает. “В большинстве случаев я просто предоставлял тебя самой себе, веря, что ты поступишь правильно. Мне жаль, что я не был более вовлечен. Более внимателен к вашим потребностям ”.

Прикусив верхнюю губу, я говорю: “Это была не только твоя вина. Я увидела возможность сделать тебя счастливой, и у меня этот ужасный комплекс спасительницы, поскольку я не смогла спасти маму. А ты хотела, чтобы тебя спасли. Я пожимаю плечами. “Иногда я скучаю по семейным посиделкам мамы на твоей кровати. Мы часами сидели там и говорили о наших чувствах. Однако это не очень хорошо работает с тремя чуваками ростом шесть футов три дюйма.

Папа смеется. “ Не очень хорошо, нет. Мне понадобятся два калифорнийских короля, чтобы втиснуть нас троих вместе. Но ты все равно всегда можешь поговорить со мной.

– Я знаю. Я кривлю рот в сторону. “Я имею в виду, теперь я знаю”.

– И, со своей стороны, я обещаю не возлагать все свои надежды и мечты на тебя и Найта. Однако у меня есть несколько идей на уме.

Мой взгляд перемещается к стеклянной двери, и я поднимаю бровь. Папа качает головой. “ Это не то, что ты думаешь, но да. Полагаю, Дикси тоже часть этого плана. Мы никогда не будем вместе. Это просто должно быть ... нетрадиционно. Обнять это? ” Папа предлагает.

Мама всегда требовала, чтобы мы обнимались, прежде чем разойтись.

Ей не понравилось, что мы расстались в плохих отношениях друг с другом. Сказал, что это черта людей, которые принимают жизнь как должное, потому что ты никогда по-настоящему не знаешь, увидишь ли другого человека снова.

Ты просто предполагаешь. Она даже зашла так далеко, что назвала это комплексом бога, когда мы с Найтом ссорились из-за дерьма, например, кто съел последний батончик Nakd (всегда Найт. И еще, на заметку: я никогда не чувствовала себя такой обманутой, как в четырнадцать лет, когда Найт в шутку предложил мне батончик Nakd, и я подумала, что он ведет меня в мое первое заведение с сиськами).

Теперь папа заходит в мое пространство, заключает меня в объятия и сжимает так сильно, что мои кости трутся друг о друга.

Я смеюсь ему в плечо.
– Прекрати, псих.

“Что ты собираешься делать, если ...?” Он оставляет остальную часть вопроса незаконченной. Если я не попаду в Военно-воздушные силы.

“Записывайся. Прояви себя, пока я служу. Затем подай заявление повторно”.

Его тело напрягается напротив моего, но он не спорит.

– Я люблю тебя, Леви.

– Я тоже тебя люблю, папа.