Всё это распространялось на его семью, которая принимала на практически ежедневно проходящих банкетах королей и аристократов со всего континента.

Алестор понимал, что его дочь счастлива, и, видя, как рядом в люльке, окружённый нянечками и горничными, спит Александр, младший сын Виктора, он решил подразнить её.

— Герцог Ланкастер просил организовать встречу с тобой.

После этих слов Сильвия отстранилась от отца и, посмотрев ему в глаза, заговорила жёстко, словно со своим вассалом.

— Отец, я не желаю ничего слышать об этом человеке. Виктор крайне ревнив, в особенности того, что касается Триама.

Она хорошо знала, что её муж может на многое закрыть глаза, однако всё, что касалось посторонних мужчин, приводило его в бешенство.

Триам Ланкастер, в прошлом второй принц, а ныне герцог восточных королевских земель, являлся тем существом, которое раздражало лорда больше всего.

Любое упоминание этого человека заставляло его злиться, причём неважен был контекст.

Хотя по большей части неприязнь к нему у лорда была связана с тем, что при первом знакомстве этот человек додумался разбудить Виктора ни свет ни заря, но дальнейшее взаимодействие с ним не прибавляло ему баллов, а поведение на тот момент будущей жены делало фигуру принца ещё более неприятной для него.

Последнее, что хотела бы сделать Сильвия, это встретиться с тем, кто отверг её, а теперь ещё и раздражал мужа.

Алестор усмехнулся, видя реакцию дочери, и, протянув левую руку, погладил по шелковистой белоснежной коже щеки.

— Не переживай, я ему уже сказал, что ты не будешь с ним встречаться, так как, являясь герцогиней, не имеешь на это права без разрешения короля, — ответил он.

Сильвия молча смотрела на отца и вскоре, расслабившись, вернулась в его объятия.

В шуме детских криков двое сидели, наслаждаясь обществом друг друга.

Им удавалось это крайне редко, и это не являлось типичным поведением знати, но чему научил Виктор свою жену в первую очередь — это делать то, что хочется, не глядя на то, что о тебе подумают.

* * *

Под заходящим солнцем по грунтовой дороге, слегка поскрипывая, катились три повозки с флагами торговой гильдии Балтес, приближаясь к крепостным стенам города Кобэн, находящегося в западной части графства Парфо.

Данный город являлся довольно крупным населённым пунктом с почти сотней тысяч жителей.

Если раньше здесь шла торговля только благодаря купцам, прибывающим из герцогства Леомвиль, то теперь основными торговцами, занимавшими почти все таверны и торговые посты, являлись купцы из Балтес.

Все знали белые флаги, на которых был изображён открытый мешочек с золотом, обвязанный шипами, и стража у ворот Кобэна, заметив их, тут же пропустила повозки, откуда им, не останавливаясь, протянули пять серебряных монет.

Толстый торговец Берт, находившийся во впереди идущей телеге, одетый в дорогие цветастые одежды, вёл себя, как дворянин, что в своё время было просто немыслимо.

Чтобы проехать в любой населённый пункт, ему бы пришлось уговаривать стражу принять взятку и долгое время пресмыкаться перед ними, а после ещё и ждать несколько часов, прежде чем его караван пропустят.

Однако теперь всё было совершенно иначе, и отношение к купцам сильно изменилось, во всяком случае в королевстве Лантарис.

Стража старалась выполнять свою работу быстрее, так как задержка торговцев могла сильно снизить доходы города, ведь стоит купцам изменить место остановки один раз, они начнут приглашать туда остальных, а вскоре город и вовсе может оказаться без транзита, на котором держатся таверны, торговые посты и постоялые дворы.

В особенности это касалось графства Парфо, так как хозяин этих владений славился своей жадностью и постоянными придирками к торговцам в прошлом.

Хотя отношение поменялось, и теперь торговцы чувствовали себя здесь намного лучше, но никто не забыл прошлых притеснений, и стоит им начаться вновь, как все торговцы с радостью откажутся от этого маршрута.

В этом королевстве капитализм наступал очень быстро, и конкуренция появлялась не только между торговцами, но и дворянами, которые быстро смекнули, что купцы, защищённые своими аристократами, не будут колебаться, прежде чем найдут другие маршруты.

Необходимо было не только разрешать торговцам входить в города, но и делать всё для того, чтобы им нравилось в этом месте, ведь, как выяснилось, они приносят больше прибыли, чем вся возделываемая земля вотчины.