Патрик опускает голову и утвердительно кивает.

— Видно, я слишком много тебе наболтал... Надо быть сдержаннее, — цедит он сквозь стиснутые зубы.

— Брось, — не могу сдержать я улыбки, — все еще дуешься на меня из-за моих утренних слов?

— Ничуть не бывало, — отзывается он так поспешно, что сразу ясно: так и есть, дуется. Я и так это знала... — Разве мне десять лет, чтобы обижаться на правду?

Я только и могу, что покачать головой.

— Нет, тебе не десять, — присовокупляю я к своему головокачанию, — но и врать ты тоже не умеешь.

Тут уж Патрик тоже мне улыбается. Почти насмешливо...

— А ты, значит, умеешь врать, правильно я понимаю? — осведомляется он, заставляя мое сердце испуганно дрогнуть. — Зачем наврала Килиану про свою беременность? А мне о чем врешь? Уверен, у тебя есть от меня тайны... Даже не отпирайся.

Так, главное дышать... не паниковать... не показать своего страха...

— Килиану наврала, чтобы не обнадеживать зазря... Кто же знал, что он полезет к тебе с кулаками?

— А мне понравилось! — заявляет вдруг мой визави с довольной полуулыбкой.

— Понравилось?

— Понравилось биться за тебя! — повторяет Патрик, отталкиваясь от столешницы и делая шаг в мою сторону. — Это был уже второй раз, если подумать... Кто будет следующий? Тобиас Коль? Или, я не знаю, скажем...

— Перестань. Не надо! — я смущенно отвожу глаза и стараюсь не обращать внимание на его одурманивающую меня близость, от которой невольно сбивается дыхание. — Я вовсе не намеревалась становиться предметом разногласий и... мордобоя. Надеюсь, Килиан не очень пострадал?

— Переживаешь?

— Он мой друг.

— А этот друг знает, что он именно друг и ничего более?

— Думаю, я была достаточна красноречива, когда говорила ему об этом.

Мы стоим так близко друг к другу... так близко, что надо бы отстраниться. Прервать этот странный диалог, но не могу... и не хочу.

— Этим утром он не показался мне достаточно убежденным, — голос Патрика такой сахарный, словно выварен из целого центнера сахарной свеклы. — Думаю, тебе придется повторить прежние слова, разве что с поправкой на отсутствие беременности... Ты ведь, действительно, не беременна? Или я ошибаюсь?

Краснею и делаю судорожный вдох.

— Не ошибаешься.

— Маленькая лгунья!

— Я не лгунья, — лепечу едва слышным голосом, гадая, кого именно я сейчас обманываю: Патрика или самое себя...

А через неделю — самую длинную неделю в моей жизни — Патрик заходит и говорит:

— Помнишь, ты спрашивала меня про Тобиаса Коля?

Я молча поднимаю на него вопрошающе-недоуменный взгляд. Конечно, я помню про Тобиаса Коля, но к чему Патрику сейчас вспоминать о нем...

— Он умер сегодня, — отвечает он. — Передоз. Говорят, фрау Коль так и нашла его с иглой в вене... Мне очень жаль.

Наверное, в этот момент я сильно бледнею, потому что Патрик подхватывает меня под руку и усаживает на стул.

Мой отец умер. Мой отец умер... Мой отец умер! Я закрываю лицо руками и стону, словно раненое животное.

Глава 11.

Мой отец умер...

Я не успела перекинуться с ним ни единым словам... кроме разве что того краткого «простите», которым сопроводила прикосновение к его плечу в тот день в супермаркете. Он же ответил: «Что тебе надо? Вали отсюда» — вот и все наше общение за целую жизнь.

Мой отец умер, а я могу вспомнить лишь его покрасневшие глаза и грубость по отношению к собственной бабушке. Лучше ли это полного незнания?

У меня нет ответа на этот вопрос... пока нет. Возможно, позже, когда шок от внезапного обретения и окончательной потери отца схлынет, уступив место спокойному умиротворяющему покою, возможно, тогда я посмотрю на всю эту ситуацию с другой стороны и найду правильный ответ на мучивший меня вопрос... Но не сейчас.

Сейчас в душе буря, а бури — плохой аналитик жизненных поворотов.

Поправляю пред зеркалом свой наряд для похорон: черную юбку-клеш и белую блузку с кружевным воротничком. Я похожа на ученицу пятого класса, но ничего другого у меня нет... ничего другого, более подходящего для столь скорбного случая. Я не люблю мрачные оттенки...

Линус втиснут в черные брючки и рубашку — пришлось потратиться на соответствующую случаю одежду для него — и вышагивает рядом слегка подпрыгивающей, пружинистой походкой ребенка, которому некуда девать свою энергию.

Патрику я ничего не сказала: решила, что не стоит распалять его любопытство сообщением о нашем в Линусом посещении похорон... моего отца. Мы просто постоим в стороне, отдадим, так сказать, последнюю дань памяти и уйдем... Ничего более. Патрик и так в последнее время косится на меня — подозревает непонятно в чем.