Я скучала по мужу.

Я скучала по работе.

Я скучала… быть собой.

— Мам, можно мне еще один блинчик? — Леви дернул меня за рукав.

— И мне тоже! — Логан практически закричал. Он всегда был самым гиперактивным. Леви пошел по стопам старшего брата. Брэд был самым тихим, а Ной, самый младший из мальчиков, был самым спокойным.

— Логан, — прошипела я. — Твоя сестра спит.

Его глаза расширились, и он быстро пробормотал «извини», но было слишком поздно.

Мальчики застонали, когда Айрис начала выть. Мой завтрак перевернулся в моем желудке, и я почувствовала кислый привкус желчи на языке.

О Боже, я никак не могла заставить ее успокоиться без присутствия Мэддокса.

Айрис закричала еще громче, когда я выхватила ее извивающееся тельце из колыбели. Я сунула ей в рот соску, но это почти не помогло.

Я только что накормила ее из бутылочки и сменила подгузник. Все ее потребности были учтены. Она была абсолютно в порядке.

Кроме…

Я качала ее взад-вперед, а мальчики смотрели, как я пытаюсь успокоить их младшую сестру. Я ворковала и пела Айрис. Я сделала все, что сделал бы Мэддокс, но, похоже, ей ничего не понравилось.

Айрис плакала… и плакала, пока не провалилась в прерывистый сон.

— Мама плачет, — тихо сказал Ной. Мои щеки были мокрыми от слез, и я даже не осознавала, что плачу.

— Я в порядке, — едва выдавила я, пытаясь убедить своих мальчиков.

Но это была ложь, и даже они это чувствовали.

Айрис издала звук икоты, и ее лоб нахмурился, как будто ей было неудобно в моих руках. Я положила ее обратно в люльку и молилась, чтобы она больше не проснулась.

Быстро вытирая слезы, я накормила мальчиков блинчиками и убрала кухню, пока они завтракали. После этого они спокойно сидели на диване и смотрели телевизор без каких-либо споров или кричащих спичек.

Может быть, они почувствовали, что я потеряла рассудок. Потому что они никогда не были такими спокойными.

Мои ноги тряслись, когда я села рядом с люлькой. Немного сварливая, Айрис теперь мирно спала. Черные вьющиеся волосы. Крошечный нос-кнопка и надутый рот. Самая милая мелочь. Даже в шестинедельном возрасте она была самой маленькой из моих малышек. Все говорили, что она так похожа на меня, и мне хотелось в это верить.

У меня загорелись глаза, а ком в горле увеличился от эмоций.

После Ноя я думала, что покончила с детьми. Мне было достаточно тестостерона в окружении четырех мальчиков и их отца. Я была в меньшинстве, и в глубине души я всегда хотела девочку.

Когда Ною исполнилось два года, я сказала Мэддоксу, что хочу попробовать еще одного ребенка. Конечно, я едва успела произнести хоть слово, как он уже был на мне и пытался оплодотворить меня.

Как Мэддокс бесконечно шутил над своей суперспермой, оказалось, что в ту же ночь я забеременела.

Но этого не должно было быть.

При мысли об этом меня до сих пор тошнило.

Мэддокс держал меня на руках, когда я потеряла нашего ребенка в душе. Мы горевали вместе, и три месяца спустя я сказала Мэддоксу, что снова готова. Он сопротивлялся, но в конце концов сдался.

Я впала в отчаяние, пока еще оплакивала.

Нам потребовалось семь месяцев, чтобы забеременеть. Казалось, все снова встало на свои места. В четырнадцать недель мы узнали, что у нас будет девочка.

Я до сих пор помню выражение глаз Мэддокса. Трепет и безошибочное обожание. Поцелуй, который он приложил к моим губам, словно отчаянно хотел попробовать меня на вкус и вдохнуть свою любовь мне в горло.

На УЗИ в восемнадцать недель мы не обнаружили сердцебиения.

После двух выкидышей Айрис Каталина Коултер стала моей радужной малышкой.

У меня было так много любви, чтобы дать ей, похороненной внутри меня. Я хотела обнять ее и рассказать ей истории о том, как мы с ее отцом познакомились, и о наших глупых похождениях. Я хотела сказать своей маленькой девочке, как долго я ждала ее прибытия.

Только…

Моя дочь ненавидела меня.

БОНУС 2

Лила

После того, как мальчики улеглись вздремнуть — и все благодаря нашим двум золотистым ретриверам, Симбе и Нале, которые поддерживали их активность и утомляли — я также уложила Айрис вздремнуть. Это было после тридцатиминутного плача, пока я мыла и одевала ее.