Все происходило в замедленной съемке. На моих глазах была хлипкая преграда, и я наблюдала за всем сквозь затуманенные линзы.

К нам присоединились двое мужчин, стоя передо мной.

Саванна говорила, но ее голос стих, как будто я была под водой, и она кричала надо мной.

Моя плоть покрылась мурашками, и желание поцарапать и содрать кожу с костей было сильным, очень сильным.

— Это младший сын Анны, Рион. Он такого же возраста, как ты и Мэддокс. — Она указывала между ними двумя, но я не обращала внимания.

Дыши.

Дыши.

Дыши, Лила. Дыши.

— А это Кристиан Кармайкл, старший брат. Они друзья детства Мэддокса. Когда-то все трое были толстыми, как воры.

Глухой удар, глухой удар, глухой удар.

Моя грудь болела. Мои шрамы… горели, как будто кто-то облил бензином мою разорванную, вскрытую плоть.

Я ничего не видела. Все было так темно… так пусто…

Я вспомнила звук дробящегося стекла, смешанный с отчетливым треском ломающихся костей. Я вспомнила, как мама кричала, а папа… Я вспомнила…

Затем пришла боль.

Моим костям и хрупким органам казалось, будто их раздавили и раскрошили в крошечную удушающую коробку. Я не могла дышать. Это так больно. Мой торс болел и горел, боль почти невероятная. Мне в грудь больно вонзился нож… нет, не нож… не знаю что… но больно. Мне казалось, что в мою грудь вонзают нож или молоток.

Я моргнула… заставляя себя дышать. Я не могла. Мои легкие сжались с такой силой, что я боялась, что они сложатся сами в себя. Когда я закашлялась, агония пронзила мое тело, и мои потрескавшиеся губы разошлись в безмолвном крике.

Мама папа…

Я не могла говорить. Жужжание в ушах не прекращалось.

Во рту появился медный привкус крови; оно было горьким на вкус, и я чувствовала, как оно пропитывает мой язык и внутреннюю часть рта. Кровь…?

Нет…

Как…

Что…

Я помню…

Ссора… снег на улице… в машине… мама… папа… я…

Я помню крики…

Мне казалось, что мои кости срослись, а грудь разрывали. Я немного приподняла голову и посмотрела на свою грудь, чтобы увидеть… кровь. Повсюду. Столько крови.

Я втянула спертый воздух и попыталась закричать, попыталась вдохнуть, но легкие отказывались работать.

Нет. Нет. Нет. Пожалуйста. Нет. О Боже, нет.

МАМА, мне хотелось кричать. ПАПОЧКА.

Боль никогда не прекращалась. Тьма никогда не исчезала.

Мой мир накренился, раскачиваясь взад и вперед, а затем рухнул.

Кристиан Кармайкл.

Кармайкл.

Кармайкл.

Мой взгляд нашел его, и я не увидела узнавания в его глазах, он смотрел на меня с жадным интересом. Он не узнал меня. Конечно, он этого не сделал.

Я был никем. Как… восемь лет назад.

Кристиан Кармайкл… друг детства Мэддокса.

Мое прошлое… мое настоящее… моя жизнь рушилась вокруг меня.

Мое сердце обливалось кровью у моих ног… у ног Кристиана.

Глухой удар, глухой удар, глухой удар.

Кислота подступила к горлу, и я чуть не задохнулась. Кислота забила мне вены, и мое тело начало трясти. Кто-то произносил мое имя.

Я не могу дышать.

Я… не могу… дышать.

Воздух казался таким густым, что я не могла вдохнуть. Ком в горле становился все больше и больше, пока его не стало трудно глотать. Я задохнулась у всех на виду.

Никто не заметил.

Никто не заботился.

Кристиан Кармайкл все еще смотрел на меня, и желчь подступила к горлу, а язык стал горьким.

Он видел меня?

Мог ли он увидеть, кто я? Или он… забыл?

Он забыл…

Он забыл…

Он не знал… не помнил…

Глухой удар, глухой удар, глухой удар.

Он забыл…

У меня вырвался судорожный вздох, и моему телу стало то жарко, то слишком холодно. Я качалась на ногах, и моя голова раскалывалась от жгучей боли в затылке. Мои глаза дернулись, и я сделала медленный шаг назад.

— Лила.

Это был он. Он сказал мое имя. Мэддокс назвал мое имя.

Я отвела взгляд от Кристиана, и мой взгляд остановился на Мэддоксе. Ужас в его глазах сказал мне все, что мне нужно было знать.

Мир закружился и завертелся, и я свалилась со своей оси.

Дыши.

Дыши.

БЛЯДЬ, ДЫШИ!

Я задохнулась. Мэддокс сделал шаг вперед, протянув руку ко мне.

— Лила, — он снова произнес мое имя, умоляя меня, требуя меня. Он выглядел огорченным, на его лице было раздражение и паника.