– Хе-хе…

Но, как бы то ни было, мы вскипятим и испарим озеро раньше, чем умрём от голода. На седьмые сутки уровень воды едва заметно понизился. Совсем чуть-чуть, но это говорило о том, что озеро не подпитывается от постороннего источника. Этого я, если честно, очень сильно опасался.

Да, вода уже парила по всей поверхности. Пар поднимался куда-то вверх и в своей основной массе исчезал безвозвратно. Но часть его оседала на прохладном каменном "пляже", конденсируясь в капли, лужицы и тонюсенькие ручейки. И на нас тоже… Потому сидели мы мокрые, голодные, злые и решительные.

Ламинарии же впали в дикий раж! Слабое бурбуление давно переросло в непрерывное кипение. Ленты бешено извивались, хлопали по воде, загребали её, всё искали обидчиков. Не знаю, чем они видели или чувствовали, но самые длинные отростки пытались дотянуться до нас. Но мы тоже не пальцем деланные, устроили точку воздействия на равноудалённом расстоянии от двух крайних. Иногда я постёгивал особо длинные ленты своим кнутом, что только бесило ламинарий ещё больше.

На десятый день вода упала на полметра, и её температура достигла градусов девяносто. Не кипение, но очень горячо! Ламинарии уже сутки, как затихли и только изредка вяло ворочались на поверхности воды. Цвет у них стал розово-блёклый, сами они разбухли и имели очень печальный вид.

Ещё через два дня, я принципиально решил довести дело до радикального конца, уровень воды упал ещё на метр. Вскипятить её нам так и не удалось, но это уже было не важно. Ламинарии, что стерегли входы, обнажились почти до половины своих несуразных тел и уже более суток даже не шевелились. Мы пропарили их всех до полной готовности на "паровой бане". Хотя это, конечно, не паровая баня, но вряд ли ламинариям от этого легче - сварились окончательно. Все четыре.

– Чтож, пора, - вздохнул я, когда вода остыла до приемлемого уровня, - Пойдём посмотрим, что нас ещё ждёт.

Ламинария, закрывающая полукруглый каменный проход, который еле-еле проглядывался из-за её туши, вид имела бледный. Точнее бледно-розовый. Множество длинных отростков-лент раскинулось по воде без всякого признака жизни. Самая главная часть этого хищного растения представляла из себя огромную многослойную шишку, сильно похожую на кочан цветной капусты. Поперёк шишки, во всю её ширину, зияла полуоткрытая пасть, полная зубов-игл. Из неё даже вывалился длиннющий склизкий посинючий язык, усеянный присосками и с когтем на конце. И вообще, эта, с позволения сказать "ламинария" - штука весьма здоровенная, справиться с такой в прямом столкновении с нашим порезанным функционалом - шансов никаких.

Подойдя по пояс в воде к этому "печальному зрелищу", я потыкал одну из лент пальцем. Мягенькое, однако. Теперь было хорошо видно, что из кочана помимо лент вырастали изломанные толстые корни, которые, разветвляясь, врастали в камень вокруг прохода. Думаю "на живую" ламинарию оторвать было бы проблематично.

– Зис транзит глория мунди. Так проходит слава мира! Какая бы тварь не была могутная, но мозги рулят. Выкинь это, - скомандовал я Головастику, - пройти мешает.

Когда Головастик двумя сильными рывками оторвал и откинул монстра-охранника, во глубине ниши засиял жемчужным светом очередной портал. Очередной или последний? Хм…

– Вперёд, дружок… - и шагнул первым.

Первое, что бросилось в глаза, когда я вышагнул из портала - это мягкий полумрак, характерный для глубин за тридцать. Сине-зелёный, едва намекающий, что где-то там, в вышине, есть солнце. Полумрак дополнительно рассеивался тускло светящимися малюсенькими губками и актиниями, что лепились на скрученных винтом кораллах. Таких я ещё ни разу не видел. Толстые, гладкие, чёрные… Они словно бивни исполинских мамонтов, вырастая из песчаной поверхности, сходились к центру, образуя некое подобие беседки. Не очень большой, максимум метров пять диаметром. И вся эта композиция находилась в воздушном пузыре, за которым вальяжно фланировали большие, ярко раскрашенные рыбы-петухи, шипастые скорпены, рыбы-клоуны и другие, не менее расписные представители подводного царства. А ещё, во все стороны просматривались надолбы и заросли кораллов, на которых процветала обычная жизнь тропических рифов. Колосились водоросли, цвели актинии, сновали крабы и креветки, ползали улитки и другие ползучие. В общем, мирный и спокойный пейзаж океанского дна, за необычным окном.

Но всё это я отметил лишь мельком! Потому что прямо посредине ровной площадки из белого мелкого морского песка, на подложке из длинных светло-сиреневых тонких полупрозрачных водорослей стояло сокровище! Ну, а с чем это можно спутать?

Большая, овальная ребристая раковина, высотой не меньше метра. Ширина - тот же метр, а длина немногим больше. Сама раковина была того самого перламутрового цвета, который они имеют исключительно внутри себя и никогда снаружи. Но мало того, вся поверхность была покрыта различными растительными узорами бледно синих и зелёных цветов. Настолько тонким и замысловатым, что глаз не сразу различал подробности. И мало того, в "узловых" точках пересечения узоров в раковину были вставлены большие гранёные камни. Рубины, сапфиры, изумруды и даже, местами, бриллианты. В целом, хоть композиция и "кричала", на мой вкус, излишествами, всё вместе смотрелось весьма органично. Мастер, что создавал эту прелесть, был настоящий гений.

И ещё одна, очень существенная деталь пейзажа, которая сразу обратила на себя моё внимание: за раковиной, в противоположном от нас "углу" сиял овал портала.

– Ну вот и пришли… - прервал я молчаливую паузу, что сама собой возникла, когда мы вышли в эту маленькую локацию.

– Это и есть - сокровище бацхвари, Хозяин?
– пробулькал Головастик.

– Ну, думаю, скорее всего, сокровище должно быть внутри. А это, так сказать, тара для содержимого, сундук, ящик, корзина… Несколько пафосная, но уверен, Ыке и Круку понравилось бы.