Выше этого коэффициента начинается путь к бесконечности. Луденсы — люди играющие — могут достаточно свободно распоряжаться ресурсами своей психики, подчиняя себе волю менее развитых существ. Они способны создавать необыкновенные механизмы и произведения искусства, делать открытия, по сравнению с которыми теория относительности Эйнштейна и таблица химических элементов Менделеева — детская забава, владеют собственным телом лучше, чем цирковые акробаты и мастера восточных единоборств. И, наконец, гомо супер. Здесь я умолкаю, потому что истинных возможностей этого подвида я не знаю, а зря фантазировать не хочу…'

Ничего не скажешь, утешил! Лестно, конечно, принадлежать всего лишь к десяти процентам от общего числа людей, но, блин, неужели в большой комнате моей квартиры сейчас и впрямь спит сверхчеловек! Да нет, чушь какая-то. Скорее всего «песчанка» бликанула по ошибке не в том спектре, или мне почудился не тот цвет. Так что пока рано делать выводы. Надо рассказать о своем попытке протестировать пацана Третьяковскому. Вот он, теоретик, пусть и разбирается. И сложив листки в папку, я завалился спать.

Утром все по заведенному. Никаких тебе тайн мироздания. Разбудил сверхчеловека, погнал в душ, потом вместе отправились на пробежку. После — завтрак и в школу. Погрузившись сходу в повседневные дела, я испытал облегчение. Нет, все-таки нормальному человеку, пусть даже гению плюс, нельзя долго думать о расах, коэффициентах и диаграммах. Так и свихнуться можно. Дождавшись большой перемены, я запрыгнул в свой автомобиль и поехал в горисполком. Мне не пришлось дожидаться приема у товарища Степанова. Он принял меня немедленно.

— Ждем-ждем, Александр Сергеевич! — воскликнул он, встречая меня на пороге своего кабинета с распростертыми объятиями. — Волнуемся даже! Я уж было хотел звонить вашему директору, чтобы осведомиться о вашем здоровье. Да и сам товарищ Обломкин изволили побеспокоиться.

Кабинет председателя городского исполнительного комитета отличался скромностью. В нем даже отсутствовал мягкий уголок. Как он только управляется тут со своей секретаршей? Так что товарищ Степанов усадил меня в кресло для посетителей, велел секретарше принести нам чаю, придвинул для себя стул и заискивающе глядя мне в глаза, заговорил:

— Александр Сергеевич, вчера я провел совещание, где мы обсудили вопрос предоставления в распоряжение вашей организации земельного участка на берегу реки, с учетом наличия коммуникаций. И вы знаете, мы нашли такой участок. Признаться, он уже давно висит на балансе города… На застройку его чем-нибудь полезным у горисполкома не хватает средств, а проверяющие чуть ли не каждые полгода отмечают в своих отчетах этот долгострой, который висит у нас на шее тяжким ярмом…

— Максим Петрович, — перебил его я, — моя организация с удовольствием снимет с вас это ярмо, но с одним условием!

— С каким, позвольте поинтересоваться?

— Ни за какой из организаций этот участок числится не должен. Сами понимаете — объект сугубо секретного назначения.

— Понимаю, — кивнул Степанов. — Только как бы это устроить, чтобы меня не обвинили в разбазаривании народного добра…

— Вы уж постарайтесь, Максим Петрович!

— Хорошо, Александр Сергеевич, постараюсь, ибо я обязан всячески содействовать вам, согласно решению директивных органов. Да и Пармену Федоровичу должен доложить об исполнении. Этого требует партийная дисциплина.

— В таком случае у меня к вам еще две просьбы, Максим Петрович.

— Я весь внимание!

— Одна небольшая. Позвоните Разуваеву и скажите, что откомандировали меня сегодня по делу, имеющему важное значение для города.

— Немедленно наберу… А вторая?

— Более серьезная. Для строительства спецобъекта мне необходим профессиональный архитектор.

— Можно обратиться к главному архитектору города…

— Нет-нет, я уже нашел такого. Это Эмма Францевна Рунге из архитектурного надзора.

— Считайте, что она в вашем распоряжении.

— Отлично! В таком случае, выдайте мне всю документацию и сообщите в архитектурный надзор, что я сейчас заеду за товарищем Рунге. Мы должны посмотреть объект.

— Все документы подготовлены. Сейчас Алевтина Парамоновна все организует.

Легка на помине, секретарша вошла в кабинет с подносом, уставленным стаканами в подстаканниках и вазочками с сахаром, печеньем и конфетами. Водрузила его на стол. Предгорисполкома отдал ей распоряжения, она кивнула и удалилась, цокая каблучками. Проводив ее откровенно похотливым взглядом, Степанов грустно вздохнул и заговорил на сугубо личную тему. Его интересовали успехи сына в каратэ. Я не стал скрывать от него, что успехи эти весьма средние.