Для шизоида выбор ортодоксального способа поведения из всех прочих, существующих одновременно в его сознании, дело непростое. Он никогда до конца не уверен, что должен поступить как все. Он спорит с обществом, идёт на компромисс или, после внутренней борьбы, сдаётся – и это происходит постоянно, по любому поводу. Он вынужден всесторонне обдумывать буквально каждый свой шаг, и если не делает этого, то совершает нелепые ошибки. А порой, обдумывая, ошибается ещё больше. Представляете, сколько энергии забирает подобный образ жизни?! Откуда же взяться ей на такие мелочи, как уборка квартиры или мытьё посуды?

Отдельная тема – особенности двигательной активности, свидетельствующие о наличии шизоидного радикала. Весьма характерны и узнаваемы издалека мимика, жесты и позы, обусловленные шизоидностью.

Мимика шизоидов – это оркестр, в котором каждый музыкант исполняет свою собственную мелодию. На их лицах зачастую возникают странные гримасы, никак не связанные, на взгляд стороннего наблюдателя, с характером происходящего, с актуальной ситуацией.

На самом деле, так оно и есть, ведь шизоиды живут в мире представлений, в которых отражение реальности искажено и подчас едва уловимо. Кроме того, шизоиды не заботятся об эстетике и сдерживающем самоконтроле внешних проявлений чувств – их тягостные, противоречивые раздумья, сомнения, вычурные переживания становятся достоянием окружающих.

Жестикуляция, сопряжённая с шизоидным радикалом, также весьма своеобразна. Её трудно с чем-либо спутать. Движения шизоидов угловатые, резкие, неловкие, плохо координированные.

Плохая координация связана с тем, видимо, что шизоид не концентрируется на одном выполняемом движении, а невольно, подчиняясь свойствам ума, распределяет внимание между несколькими целями, существующими в его сознании одновременно и параллельно. Он совершает как бы несколько движений сразу, в одном, и они не синергичны, никак не взаимосвязаны. Отсюда странная и небезопасная двигательная активность. Кстати, и с мыслями у шизоида то же самое. Решая одну задачу, он одновременно задумывается над множеством её противоречивых вариаций, пытается постичь несколько смыслов одновременно, путаясь в них. Оттого и выглядит бестолковым, непонятливым.

Вот в троллейбусе едет молодой человек – высокий, длиннорукий, укрытый капюшоном. Его просят передать водителю деньги за проезд. Он, не глядя, принимает купюру и, буквально, выбрасывает руку в сторону, в лицо рядом стоящему пассажиру. Да так, что тот, ничего не подозревая, вдруг получает в глаз кулаком (купюру юноша машинально зажал в кулак), прилетевшим откуда-то сбоку. Скандал, крики. Но, главное, некого и обвинить-то толком. Этот шизоид сам обескуражен таким поворотом событий не меньше своей жертвы. Он не хотел, так получилось.

Пусти шизоида в дом, и он наверняка что-нибудь разобьёт, уронит, обо что-то споткнётся, зальёт чаем белоснежную скатерть, опрокинет тарелку. Особенно, если будет стараться разрушить как можно меньше. Тогда он ещё быстрее устанет от напряжённого самоконтроля, потеряет его, и начнёт крушить всё, что попадётся ему на пути.

Центральный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Идиот» князь Мышкин в одном из эпизодов более всего старался не разбить в гостях дорогую вазу, сознательно держался от неё подальше – в конце концов, именно её он и разбил. Это не идиотизм, это шизоидность[66].

Лучший тест на наличие шизоидности – не анкета с вопросами, а дверной проём, лестница в подъезде. Если человек вписался в дверь не с первого раза, задев косяк локтем, плечом или коленом, а притолоку – головой, значит, «тест» показал положительный результат. Если споткнулся и «пересчитал» ступени лестницы – то же самое. Шизоиду и по ровному-то месту, бывает, не пройти без приключений.

Погожим летним днём, свежим после прошедшего короткого ливня, шёл я проходным двором в центре старой Москвы. Вижу – навстречу мне идёт мой хороший знакомый. Чувствую, что и он узнал меня, но пока не знает, как это выразить. И я не знаю. Между нами расстояние метров в сто пятьдесят, прямая видимость. И уклониться от созерцания друг друга невозможно, и здороваться, вроде бы, рано. Вот такая «сложная» ситуация.

Идём мы – два шизоида – и крутим головами направо и налево, оглядываем стены домов, только чтобы лишний раз не встречаться взглядами. На секунду упустив из виду своего приятеля, я вновь посмотрел в его сторону и – о, Боже! – никого перед собой не увидел. Куда мог деваться этот высокорослый, худощавый человек в «кишке» проходного двора – понять было невозможно.

Не успел я собраться с мыслями, как откуда-то из-под земли, а точнее – из-под воды, из большой лужи, образовавшейся в результате ливня, восстал мой знакомый. Он появился как-то сразу весь, поднявшись в рост, в ореоле из радужных брызг.