Мисс Мапл приснился темный сон, такой, в котором едва видишь траву перед собственным овечьим носом. Перед ней стоял дольмен, ниже и шире, чем в реальной жизни. А перед ним три темных силуэта. Это были люди, но больше Мапл ничего не могла унюхать. Мапл чувствовала на себе их взгляды. Эти люди видели в темноте.

Внезапно один из них двинулся к Мапл. Его расплывчатые очертания приняли форму Мясника.

Мапл развернулась и побежала. Лопата, которую она как-то держала в переднем копыте, с глухим стуком упала на землю.

Она слышала голос Мясника позади себя.

– Стаду нужен пастух! – шептал он.

Мапл поняла, что ей не нужен пастух, ей нужно стадо. Она заблеяла, и из темноты ей ответили другие. Она поспешила вперед, нашла отару и бросилась в центр, глубже и глубже зарываясь в безопасный шерстяной клубок.

Но что-то ее насторожило. Это было ее стадо, без сомнений, но оно пахло иначе – Мапл не могла объяснить почему. Она услышала приближение Мясника и оцепенела, а вместе с ней оцепенела вся отара. А потом налетел ветер и рассеял темноту как туман. В тусклом свете Мисс Мапл увидела, что все овцы вокруг черные. Она была единственной белой овцой среди остальных. Мясник бросился прямо к ней. В руках он держал яблочный пирог.

Внезапно все вокруг нее вновь почернело. Мисс Мапл проснулась. Выдохнув от облегчения, она захотела прижаться к Клауд, своей любимой ночной соседке. Но что-то было не так. Запах… Овцы вокруг нее пахли как обычно и в то же время не так. Она смогла учуять отдельных овец: Моппла, который все еще немного пах салатом, Зору и ее свежий морской аромат, брутальный смолистый запах Отелло. Но возникло такое ощущение, что среди них затесались и другие овцы, овцы с противоречивыми метками, овцы, которые ничего не раскрывали о своей личности, – так сказать, полуовцы. Мисс Мапл устало и в смятении огляделась, но в загоне было так же темно, как во сне. Она не знала, что и думать. Снаружи шумел дождь, больше ничего не было слышно. Но Мисс Мапл все равно внезапно поняла, что слышит движение у дверей загона. Она подвинула Клауд в сторону. Клауд тихо заблеяла во сне, к ней присоединились остальные овцы. В блеющем овечьем облаке Мапл на секунду потеряла ориентацию. Она затаилась. Через несколько секунд блеяние утихло, и она вновь услышала дождь. С трудом она продолжила пробираться к выходу.

Снаружи ночь была завешена пеленой дождя. Мапл по колено провалилась в грязь. Ее шерсть впитывала в себя всю воду, и скоро она стала в два раза тяжелее обычного. Она подумала о ягненке и с содроганием решила двинуться к дольмену, услышав мелодичный звенящий шум, словно камень бился о камень. Звук шел со скал. Мапл вздохнула. Скалы были точно не тем местом, где ей в черную как смоль ночь хотелось встретиться с волчьим духом. Но она все равно продолжила путь.

На скалах было не так темно, как она опасалась. Море отражало немного света, виднелись лишь очертания побережья, но его ни с чем не перепутать. Было видно, что там никого. Кто бы ни издал этот звук, наверняка уже упал со скал. Мапл осторожно пощупала влажным копытом скользкий уступ и взглянула вниз. Конечно же, она ничего не увидела, не видно было даже глубины скалы. Она решила отступить, но поняла, что будет непросто. Трава была мокрой и скользкой, земля под ней размякла. Ее заманили в ловушку, и она, Мисс Мапл, умнейшая овца Гленнкилла, а возможно всего мира, ничего не подозревая, в нее угодила. Мапл подумала, что от ума мало толку, когда приснился плохой сон, и стала ждать руки или носа, который мягким, но решительным толчком отправит ее в пропасть.

Она ждала долго и напрасно. И когда поняла, что за ее спиной никого нет, очень рассердилась. Яростно отпрыгнув назад, она оказалась на мало-мальски надежной почве и побрела к загону. У ворот она на секунду остановилась и втянула носом воздух. Пахло ее отарой, и больше ничем. Мапл облегченно выдохнула и заметила, как дрожат ноги. Она начала искать в темноте Клауд, которая снова тихо блеяла во сне, где не было ни Мясника, ни яблочного пирога, во сне, где действие разворачивалось на большом зеленом поле клевера.

Внезапно Мапл все еще дрожащим копытом наступила в теплую жидкость, капающую с Сэра Ричфилда. Старый баран неподвижно стоял с закрытыми глазами, словно в глубоком сне. Он был мокрым, как овца, которую долго держали под водой. Мапл положила голову на пушистую спинку Клауд и задумалась.

На следующий день ветра не было и чайки молчали. Густой серый туман заполз на луг. Никто не видел дальше двух овец перед собой. Они долго не выходили из загона, где было сухо и уютно. С тех пор как Тесс и Джордж перестали шугать овец на рассвете, они стали более привередливыми.

– Какая сырость, – сказала Мод.

– Какая холодрыга, – протянула Сара.

– Какая наглость, – произнес Сэр Ричфилд, тем самым вынеся окончательный вердикт. Старый баран ненавидел туман. В туман от хороших глаз Ричфилда не было толку. Он заметил, что стал хуже слышать и быстро забывал, откуда пришел.

Но была и еще одна причина, почему все мешкали. Этот туман казался им зловещим. Словно за его сизым дыханием двигались странные тени.

Вот почему они остались в загоне до обеда. Потом пришли скука, муки совести и, наконец, голод. Но они вспомнили о том, как раньше всегда злились на Тесс и Джорджа в такие дни, и упрямо остались. Ровный строй задумчивых овечьих голов близоруко щурился в пелену тумана, а Моппл тем временем пролез в дыру в задней стене загона и выбрался наружу.

Влажные щепки трухлявых досок застревали в шерсти и кололи нежную овечью кожу. Моппл закряхтел. Протиснувшись наполовину, он засомневался, что идея с дыркой была удачной.

«Если прошла голова, пролезет и все остальное», – всегда говорил Джордж. И только сейчас Моппл понял, что Джордж говорил о крысах, которые каким-то образом проникали в овечий фургон и шуршали проржавевшими консервными банками.

Моппл ни разу не видел крысу вблизи, но внезапно начал сомневаться, что они действительно похожи на маленьких овец. Когда Моппл был откормленным молочным ягненком и пугался легких и быстрых прикосновений юркающих в загоне крыс, мама рассказывала ему, что это очень маленькие и пушистые овцы, которые своим стадом бегают по загону и приносят большим овцам сны. А маленьких пушистых овец не боялся даже Моппл.