Выехав на Окружную дорогу, останавливаться пришлось чаще — Виктория выходила и проверяла след на каждом перекрестке. Дождь медленно накрапывал, грозясь вот-вот стереть все следы. Грег видел, как Виктории трудно: у неё на лице прорезались вибрисы, треугольные звериные уши стояли торчком, а кончики пальцев заканчивались острыми, загнутыми когтями. Хвост больше не прятался в спортивного кроя бриджах, и Грег старательно давился словами: его так и тянуло уточнить, удобно ли сидеть с хвостом. Только вряд ли такое любопытство Виктория оценит. Грег, сжав челюсти, молчал, Виктория тоже. Дождь резко усилился, заставляя Грега включать стеклоочистители.

Закончилось все неожиданно: на одном из перекрестков Виктория долго принюхивалась, а потом стала заваливаться на землю. Грег, решивший, что ей стало дурно, не успел прийти на помощь — вперед на дорогу вырвалась огненно-красная, юркая, как огонь, лисица и стремглав понеслась, даже не проверяя, успевает ли за ней Грег на паромобиле. Дождь без предупреждения перешел в снежный залп, заставляя Грега громко, с чувством ругаться. Переднее стекло тут же залепило снегом, щетки еле справлялись, а потерять Викторию в этой круговерти было нельзя. Оставалось только молится всем богам сразу, чтобы сегодняшний день все же закончился без страшных потерь.

Ночь.

Снег.

Мокрый асфальт.

Бешено колотящееся где-то в горле сердце.

Лес вдоль дороги, и несущаяся алая лисица в узком свете фар.

Сил даже ругаться не было. Только обливаться потом и крепко держаться за руль на резких поворотах серпантина Ветряной гряды.

Погоня за лисицей закончилась так же внезапно, как и началась: через полтора часа дикой гонки, когда снегопад почти стих, Виктория все так же без предупреждения рванула в лес. Грег до упора вжал в пол педаль тормоза — ногу судорогой чуть не свело: до сих пор никто не придумал, как можно усилить человеческое воздействие на колеса. Пока все зависело от силы человека. Тормоза его усилий не оценили — завизжали. Шины заскользили на мокрой дороге — уже редкий снег таял, не касаясь асфальта. Тяжелый паромобиль занесло и пару раз крутануло на, к счастью, пустой дороге. Грег дрожащими руками потушил топку и проникновенно выругался в небеса.

На ватных ногах, понимая, что Виктория может не отдавать себе отчет в том, как опасно быть одной в Танцующем лесу, Грег выбрался из паромобиля и, запустив над собой эфирный светляк, понесся обратно за лисой, сразу сворачивая с дороги в лес. Он не был уверен, как далеко его протащило по дороге на паромобиле — Виктория могла быть и в десятке ярдов, и в сотне. Грег чудом не упал и не переломал ноги в придорожной канаве: во тьме почти безлунной ночи — не за горами новолуние, — она казалась безобидной и неглубокой. Еле выбравшись из канавы, скользкой от влажной глины, он принялся осматриваться в поисках Виктории. Наугад помчался по кромке леса, заросшей высоким, ломким сейчас папоротником. За Грегом клубилась алая пыль шаррафы вперемежку с мелкими спорами. Лер Зонт с трудом поспевал за Грегом с головой исчезая в зарослях. Грег, высматривая лисицу — ей тут легко затеряться в хрупких рыжих ваях, — не понимал, зачем Брендон свернул с дороги и помчался в лес. Что или кого он тут увидел? И где сейчас искать Викторию, что гораздо важнее. Маяком Грегу стали множественные эфирные светляки, осветившие лес.

Виктория нашлась на покрытой пеплом поляне — оказывается, Грег не заметил небольшой съезд с дороги в лес. Она стояла уже в людском обличье и старательно делала фиксограммы. Грег видел, как по щеке у неё катилась одинокая слеза. Снежинки, больше похожие на огромных мух, медленно кружились в воздухе и таяли — земля была еще теплой после пожара. Кое-где трава тлела алыми искрами. Грег затушил их.

Брендона убили не каутельянцы и не адер Уве. Его убила не вовремя закончившаяся вода в баке пароцикла. Огромный выброс пара в результате оголения огневой коробки. Выжить практически невозможно.

Грег поднял руку вверх и подал эфирный сигнал: «место преступления!». Часа через три сюда приедут эксперты и судебный хирург.

Воняло гарью — не продохнуть. Сгорела вся лесная подстилка — хвоя, листья, резные ваи папоротников. Раскуроченные останки пароцикла разбросало на десятки ярдов. Обугленная рама влетела в ствол нелиды, сломав её. Деревья тут росли так близко, что макушка нелиды зацепилась за ближайшие березы и не упала на землю, до сих пор треща под порывами ветра. Разорванную в клочья топку закинуло на дуб. Колеса, с дымящимися шинами, валялись по разные стороны поляны.

Грег, заметив, что Виктория закончила съемку, рванул по пеплу в поисках тела. Пароцикл — не паровоз, сила взрыва не так сильна, так что что-то остаться от Брендона должно было. Даже пожар не сожрал бы его тело полностью.

Тела не было. Даже костей. Даже пряжки или священного треугольника — от паровозной бригады, упустившей воду и допустившей взрыв котла, находят именно их.

Грег выпрямился — он рассматривал раму пароцикла:

— Брендон погиб не тут. Возможно, взрыв был позже — он не загасил топку. Пароцикл взорвался без него.

Лер Зонт, полностью покрытый пеплом и прилипшими к влажной ткани купола рыжими спорами, покрутился на месте и неуверенно запрыгал прочь в лес. Виктория, уже собравшаяся с силами, принялась хищно принюхиваться, а потом зачихалась — в нос попал пепел.

— За лером Зонтом? — предложил Грег. — Он, кажется, знает, что делает.

Виктория кивнула:

— За ним. — Она запустила за зонтом светляк. Тот лениво полетел между деревьев. Тут они еще не танцевали — стволы были ровные и высокие.