Заставляю веки разлепиться. Копна белых волос, представшая мне на соседней подушке не предвещает ничего хорошего.

—Милена? — выдаю в тотальном афиге, отстраняясь. —Какого хрена?

—А ты не оборзел, Фиш, вопросы такие задавать? — раздраженным голосом выдает Милена, выбираясь из моего захвата.

Бля.... Как меня угораздило?

Башка кругом, во рту прошлась стая бездомных собак , туловище ноет в районе солнечного сплетения.

Мысль о том, что мы с Поповой переспали добавляет спазмов.

В голове всплывает вчерашний вечер: отрицательный тест ДНК, ломбард, письмо от мамы и гребанный виски, которые я влил в себя и окосел, как сопляк.

—Мы трахались? — спрашиваю в лоб.

—Ты гонишь, Вил? Сначала ты заблевал мне всю ванную, потом грохнулся там же, оторвав шторку. Я тебя раздела, умыла кое-как и до дивана дотащила, а ты все это время в пьяном бреду вопил «Виолетта, Виолетта, вернись, Виолетта!», — перекривляет меня тоном плачущего ребенка. —Сам-то как думаешь?

—Че мы вместе проснулись тогда? — сажусь на диван и тру глаза.

—Потому что ты, долбанный ниндзя, сделал мне захват и шептал «Не отпущу тебя, Олененок!». Фу! А потом захрапел боровом. У меня теперь все кости болят, уснула, как могла. Помогай после этого людям!

Со слишком очевидным выдохом облегчения падаю назад на подушку. Но тут же подскакиваю назад, собирая шмот и шагая к выходу в такт пульсирующим вискам. У меня же, нахрен, самолет!

—Спасибо, Попова, что валяться бомжом в парке не оставила, за мной должок, — кидаю ей, обуваясь.

—Никаких долгов, Фиш. Ваши адвокаты меня от статьи отмазали, так что, считай, мы в расчете.

Киваю сдержанно.

Надеюсь, Милена тоже извлекла для хороший жизненный урок из этой ситуации.

—Вил, я… мне очень жаль, — говорит мне, когда я уже делаю шаг за порог.

—Жаль чего?

—Что вы с Виолеттой расстались, — произносит виновато.

—Мне тоже, но это уже не важно.

_________

Дома на меня набрасываются все его обитатели, которых стало непривычно много.

Тетя тычет в лицо паспортами, Федор бегает вокруг с чемоданами, отец молча бурит меня взглядом.

Макс с Новик тоже у нас, оказывается, в алкогольном забытьи я просрал полдня, и уже пора уезжать в аэропорт.

Еле успеваю привести себя в порядок.

—Как Пётр? — ловлю взбудораженный взгляд Макса.

Он сидит со мной в комнате, пока я бездумно швыряю в ручную кладь всякую рандомную хрень.

—После операции перевели в обычную палату, он уже очнулся, но пока еще был под действием наркоза, так что соображал мало. Врачи говорят, что все прошло хорошо, — говорит с надеждой. —Вечером в часы посещения пойдем к нему с мамой, поговорим с ним впервые за долгое время, что он был в реанимации.

Несколько секунд смотрим друг другу в глаза, продолжая диалог без слов. О том, сколько всего пережили и переоценили.

Молча делаю шаг и крепко обнимаю кудрявого, сжимая до хруста. Он делает то же самое.

—Спасибо тебе, бро, — говорит еле слышно.

—Это тебе спасибо за то, что ты мой бро, несмотря ни на что.

—Как я без тебя, отмороженный? — Макс хлопает меня по спине.

—У меня есть ощущение, что скучать тебе не дадут, — намекаю на их неразлей-контакт с Аней.

—Ты, получается, и батю моего спас и Аню мою, а теперь валишь, — ухмыляется не без грусти.

—Переквалифицировался в супергероя.

—Ну, летать и выживать во взрывах ты точно умеешь, — ухмыляется.

—Бля, и не говори, — ржу.

—Виолетте не пробовал звонить? — Макс с ноги сбивает градус веселья.

—Пальцы об экран в кровь стёр, но ей срать на меня. Так что мне делать здесь больше нечего, — возвращаюсь к сбору вещей и кидаю их с еще большим остервенением.

—А говорил, больше не бежишь….

—Тут факты новые нарисовались. Во-первых, моей причине номер один по имени Виолетта я нахрен не нужен. Во-вторых, Макс, ты ща охуеешь,бро! Я не сын своего отца, — стараясь говорить ровно.

—Стоп, чтоооо? Ты же говорил, что это лишь подозрения отца, и там все чисто.

—Оказалось, Альберт Карлович был прав, я не его отпрысок, а следствие курортного романа, — из меня вырывается нервный смешок.

—Охренеть….

—А в-третьих, вот! — протягиваю ему бумаги мамы.

—Я ни слова не понимаю по-немецки, что это?

—Это — дом в Германии, который мама когда-то мне завещала.

—Ебануться! Вот это я отлучился на пару дней, — Шелест смотрит не моргая. —То есть ты прям навсегда???