Гребанное липкое чувство страха карабкается вверх по пищеводу, застревая в горле.

—Ты говорил что-то про путь души и сердца? — предпринимаю вялую попытку угадать слово в поле чудес.

—Про то что два сердца не могут ошибаться, дундук!!! — говорит строго. —И глаза мне не закатывай. Ты девочку как посмел оставить? Она так рыдала по тебе в клинике! В огонь за тобой бросилась!

—Но она не любит меня, — чеканю.

—Это она тебе сказала? А хочешь знать, что она сказала твоей тете при мне: что вы любите друг друга.

—Херня это все! — отмахиваюсь.

—А то, что твоя родственница надавила на неё, чтобы девочка тебя бросила и ты мог уехать на родину — тоже?

У меня отвисает не только челюсть, но и половина скелета отказывается функционировать и переваривать услышанное. Что, блять?

—Поясни, — закрываю глаза, предвкушая услышать невероятное.

—Родительница твоя новоиспеченная в коридоре клиники чихвостила ребенка, чтобы та не смела тебя удерживать и чтобы в Германию отпустила.

—Почему ты мне не рассказал?

—Рассказал сразу! Я не мог допустить, чтобы два сердца разошлись только потому, что чье-то третье вмешалось. Да вот только не учел, что ты еще не в себе был, родной. Прости старого.

—Ахмад! — чувствую придурковатую улыбку на лице. —Я говорил тебе, что люблю тебя?

—О любви не обязательно говорить, когда мы ее чувствовать способны.

Глава 53. Вильгельм

Ношусь по комнате, не в силах совладать с эмоциями. Ловлю свое отражение в тонированном стекле балкона: смесь надрывной радости и отпечаток догорающей боли.

Рвано дышу и улыбаюсь себе какой-то маньяческой улыбкой. Подхожу вплотную и прижимаюсь лбом к прохладному стеклу, мое дыхание оставляет круглый запотевший след.

Поверх рисую пальцем несвязные узоры, стараясь успокоить мысли.

Олень! Глупый доверчивый Олененок! Чего она наслушалась? Кому она поверила?

Озарения в моей голове запускают необратимый механизм.

Ее хлесткие слова о том, что она не любит меня, и в то же время ее глаза, которые молили обнять. То, как бережно она гладила меня в клинике и как плакала, и ее резкое исчезновение. То, как она бежала ко мне навстречу в день взрыва и то, как поспешно уехала из города.

Боги….

Башка перегревается, пытаясь выкопать из-под тонны земли воспоминания, которые я так тщательно зарывал внутри себя.

«Если любишь — отпусти!» — я ведь знал! Знал, блядь!

Что мне оставалось делать, когда любимый человек твердо отказался от меня? Конечно, поверить в эту чушь и сбежать!

Я дебил.

Я дебил?

Я дебил! — заключаю.

Из меня вырывается нервный смешок. Пограничное состояние между облегчением и безысходностью.

Сколько же всего ты натерпелась, Олененыш? Мало того, что парень — недалекий пень, так еще и родственнички подсуетились. Тетя, отец. ОН ведь тоже упоминал о том, что она «несносная», значит что-то произошло.

Тетя Миля, добродетель, мать вашу! Наш с ней разговор ранее этим вечером недостающим пазлом складывается в единую картину. Она просто вытравила Олененка из моей жизни. Вершительница судеб.

Злюсь страшно! Нет, мазафака, я в ярости! Но вместе с тем, с моей морды не сползает остервенелый оскал. Не могу объяснить этот феномен, возможно, последствия защемления от вывиха плеча, но при мысли о том, что Виолетта оставила меня не по своей воле, на моей морде автоматически натягивается улыбка.

Сердце наяривает в своем собственном ритме, практически несовместимом с жизнью. В теле гуляет жажда действий, что я мог бы голыми пятками по снегу несколько тысяч километров к ней пробежать. Прямо сейчас.

Однако, сегодня Рождественский сочельник — я не то что никуда не улечу, я даже такси от гостиницы не вызову.

Благо, мне есть чем заняться. Настроение, знаете ли, поднялось! На праздник даже захотелось.

—Семья! — объявляю неестественно громко, заставляя все ближайшие столики обернуться на нас. —А вот и я! К семейному Рождеству готов.

Друзья дяди и тети коротко переглядываются, и немного рассаживаются, чтобы подвинуть мне еще один стул. Показательно радостно плюхаюсь за стол, тут же подхватываю и по воздуху закидываю в рот блестящую маслину.

—Как настроение? — широко улыбаюсь сидящим.

—Отлично, родной, отлично! — подхватывает тетя. —Ты как раз вовремя.

И она права, поскольку к нам приближается официант с заказанными блюдами на блестящих тарелках.

—Чего заказать тебе выпить? — спрашивает Пауль.