У меня разгоняется сердце. Кажется, я не хочу это слышать.

—Вильгельм жестоко избил моего отца, — у Ромы буквально трясутся губы от злости и негодования, когда он это говорит, —Профессора, доктора наук, человека в преклонном возрасте, чьи физические силы которых нельзя сравнить. Он издевался над ним несколько часов! Искалечил его!

—Не может быть….

—Может, Виолетта, может! Моему отцу, не в обиду тебе, еще бы пару лет счастливо работать до пенсии! Но у него были настолько сильные черепно-мозговые травмы, что дальнейшая работа даже не рассматривалась. Разрыв селезенки, перелом руки.

—Что за конфликт такой?

—Отец не выносит самовлюбленных ублюдков, он всегда ставил Фишера на место и пересекал его королевские замашки. Влепил ему нулевой рейтинг по предмету в отличие от остальных преподавателей, которые рисовали оценки за бабки…

Меня трясет мелкой дрожью, я не верю услышанному. Но, к сожалению, зная взрывной темперамент Вилли, это слишком похоже на правду.

—И как твой папа сейчас? — выдавливаю из себя.

—Год операций, уход с работы, которой он отдал всю свою жизнь, а этот урод до сих пор мирно расхаживает по университету.

—Почему его не наказали? — спрашиваю, хотя ответ мне очевиден.

—Шутишь? Мы пытались! Я пытался! — почти плюется желчью Роман, но потом одергивает себя и начинает говорить тише. —Но деньги, увы, решают все! Его отец просто купил суд, купил мнение прекрасных «коллег», которые получили кто оборудование, кто повышение зарплаты… Поэтому они так лебезят передо мной, вину свою чувствуют, от которой не отмыться! А моего папу списали со счетов, оплатив только счета клинике за поступок своего сыночка, которому место за решеткой!

Мои конечности наливаются свинцом от услышанного. Нет, этого просто не может быть! Вилли, конечно, взбалмошный малый, но он ведь не мог… Или мог? Кажется, давление подскочило, потому что у меня ушах в такт пульсу ухают разбарабаненные вены.

—Ты здесь для этого? Мстить? — выдаю.

Он горько усмехается и качает головой: —Мстить? Он недостоин этого! Я здесь, чтобы не дать повториться подобной истории, Виолетта! Меня не хотели брать в ВУЗ на место отца, хотя я тоже химик, это все мусорная семейка Фишеров постаралась. Но я пришел другим путем: теперь я в администрации. Мой долг — защитить других коллег, а еще воспитать культуру взаимоотношений студентов и преподавателей.

Смотрю на него стеклянными глазами, переваривая всю информацию.

Он наклоняется ко мне доверительно: —Прости за мои эмоции, это слишком личное. Поэтому я не хотел рассказывать тебе там в учительской. Невероятно больно было видеть своего отца прикованным к больничной койке с исколотыми венами и трубкой во рту! И все из-за такого ублюдка, на которого нет управы! — он понижает голос. —Я думал, что потеряю папу в тот день. И меньшее, что я могу сделать — это следить за порядков в этом учебном заведении.

Вдруг в голове всплывает наш разговор с Вилли в машине:

Каким образом вы вообще знакомы с Романом? Не для твоих нежных ушей информация, спроси что-нибудь другое….

Он еще тогда не хотел говорить об этой ситуации, а я дура спросила про виниры.

—Очень сочувствую, Ром, не представляю, что вы пережили, — смотрю на него по-доброму, и ловлю краем глаза Максимилиана, проходящего мимо с подносом, который пристально наблюдает за нами.

—Но нет худа без добра, — снова горько улыбается Роман, — Зато на место отца пришла ты, иначе как бы мы познакомились.

—Яяя ээээ да…

—-И я все еще очень рад, что скоро начнутся репетиции на бал, — вставая, произносит он.

—Знаешь, Ром, я, — хочу сказать, что передумала идти с ним на бал, соврать что-то про поездку в родной город к родителям в этот день, но он оказывается быстрее.

Он смотрит на часы и округляет глаза: —Ох, прости, Виолетта, мы договорим обязательно, я уже пять минут как должен быть в деканате с первокурсниками.

Смотрю на удаляющуюся спину Ромы, и заставляю себя подняться, чтобы убрать поднос.

—Как дела, Летта Санна? — Макс подходит за хлебом и становится рядом. —Какая-то Вы грустная… Не знала, что по мне так видно.

—Думаю, не сбежать ли с пар, но каждый раз вспоминаю, что я теперь их веду, — отшучиваюсь.

—-Ммм, о чем с Роман Палычем болтали? Рассказывал что-то интересное? — спрашивает прямо в лоб.

—Максимиллиан! — смотрю на него строго. — Это не Ваше дело, я не обязана отвечать на подобные вопросы.

—Да, извините, просто…

—Просто не Ваше дело! — перебиваю его раздраженно.