— Что случилось, огонёк ты наш? — спросила она вместо приветствия.

— Можешь сюда подойти? Здесь сейчас будут несколько тяжёлых, боюсь мои недоучки не справятся.

— Да? — в голосе целительницы сквозили скепсис и удивление, но, тем не менее, она сделала руками жест, словно раздвигала что-то и на месте окна образовалась дверь. — Идём, — она махнула рукой Вике и вошла в залу.

Сиззлинг молча махнул им рукой и тоже бросился на двор, где собралось уже прилично народу. А через несколько минут на двор вкатился внедорожник с выбитыми боковыми стёклами, обгоревшей изнутри обшивкой и полностью сгоревшим задним колесом. Водитель с ожогом в пол лица не без труда выбрался наружу.

— Где? — коротко спросил Сиззлинг.

— Багажник, забирайте. Но, архимаг!…

Тем временем несколько человек достали из багажника спелёнутую сетью девушку и унесли её в замок, дальше из машины вылез Гусь, с опухшим лицом и руками. Вылез, пошатнулся и чуть не упал. Устоял он только потому, что его подхватил кто-то из встречавших.

— Кто это тебя так? — спокойно спросила Виталия, рассматривая его лицо. — Что за змеи?

— Там только гадюки водятся, — подал голос Омнитуенс.

— И такое согласованное нападение… Скажи уж мавки постарались… — В лазарет, тройная доза гадючьей сыворотки и обезболивание.

Гуся увели. И тут из машины донёсся стон. Вика заглянула внутрь и охнув замерла. На заднем сиденье лежал Рома, обгоревший, как головешка. Вся кожа обуглилась, руки ниже локтей, и ноги ниже колен сгорели полностью, веки тоже сгорели и только чудом уцелевшие глаза метались из стороны в сторону, да зубы светились из-под обугленных губ. Виталия отвесила своей ученице мощную пощёчину и процедила:

— Не сметь впадать в ступор, ученица! Ты — целитель! От тебя зависят жизни людей!

— Д-да, учительница!

— Берёшь его, обезболивание, стабилизация, глубокая диагностика. Ну-ка, повтори, какая последовательность?

Вика огромным усилием воли взяла себя в руки и обратилась к командиру прибывшей группы:

— Что ему уже сделали?

— Стандартное противошоковое, — ответил тот, что сходу бросился предъявлять претензии Сиззлингу.

— Тогда: стабилизация первая ступень, обезболивание третьей ступени и стабилизация второй ступени, потом диагностика.

— А ты молодец, чему-то выучилась! Вперёд! Вы двое, — Виталия ткнула пальцем в двоих из топящихся на дворе целителей, — с ней, она — главная.

Не сказать, что эти двое целителей, оба в ранге волшебника, были рады попасть в подчинённые к ученице, но не с их уровня спорить с магистрессой. А уж тем более с Виталией. Рому погрузили на носилки и унесли.

— А тебя кто так? — заботливо спросила целительница у последнего оставшегося в машине пассажира, отворачивая ворот его куртки и рассматривая рану.

Тот только тихо простонал. Ответил его командир, с обожжённым наполовину лицом:

— Не знаю. Девка какая-то бешеная, метров с пяти прыгнула и укусила.

— Если я правильно понимаю, мавка в состоянии частичного оборота, — вставил своё слово Сиззлинг.

— А! Мавка! — кивнула Виталия и командным голосом прикрикнула на толкущихся тут же целителей: — Этому, замена крови, 30 процентов… для начала, гадючьей сыворотки… 10 доз! И пробу яда из раны, сейчас!

— Э… магистресса…

— Что? У тебя нет набора для проб? Держи, бездельник!

И она бросила коллеге пакетик со шприцами, пробирками и прочими штучками для получения проб, сопроводив это действие окриком:

— Что встали, балбесы? Схватили и понесли!

Целители бросились выполнять её приказы, а сама Виталия подошла к выговаривавшему что-то своему начальству командиру вернувшейся группы:

— Ну-ка дай сюда свою морду…

Она взяла его за подбородок, повертела так и сяк, спросила:

— Чем это тебя?

— Разряд, типа молнии.

— И так обширно? Ладно…

Она достала из своих многочисленных карманов склянку с мазью, намазала ожог и отправила бойца в лазарет, после чего обратилась ошарашенно смотрящим на неё руководителям всей операции:

— Так, я к раненым, все расспросы и разбор пролётов не раньше, чем я их стабилизирую, а потом и у меня к вам будут вопросы!

Сказав это, она резко развернулась и направилась в лазарет.

— Коллега… вы не боитесь её часом? — ошарашенно спросил Омнитуенс.

— Вообще-то побаиваюсь, — признался Сиззлинг.