– Ты следил за ним?

Клянусь Богом, если он позволил котенку рыться в моих шкафах в поисках еды, я его убью!

– Конечно, – виновато отвечает Мак.

– Если у него из-за тебя разовьется плохая привычка, ты будешь за ним убираться.

– Без проблем, просто перестань ко мне придираться, женщина!

– Никогда, – улыбаюсь я.

Он улыбается в ответ.

А потом… мы снова целуемся.

Мы с Фреей покидаем ресторан cвятого Джеймса и спешим в ее квартиру, чтобы поскорее начать срывать друг с друга одежду.

Ладно, это не совсем правда…

Мы проводим наш первый час в качестве помолвленной пары в зоомагазине, покупая необходимые вещи для нашего нового котенка. Как только мы добираемся до дома Фреи, она опускается на пол, чтобы поприветствовать Геркулеса, и с неподдельной радостью наблюдает, как ее старый компаньон приветствует своего нового пушистого друга.

Фрея плачет.

Я плачу из-за того, что она плачет.

А потом мы занимаемся настоящей версией «Нетфликса и расслабона». А потом конечно же классическое занятие Мака и Фреи под названием… «Нетфликс и споры».

– На скольких свиданиях с парнями ты была, пока мы не общались? – спрашиваю я.

Я лежу на фиолетовом диване Фреи, а она устроилась между моих ног. Ее рыжие волосы, рассыпавшиеся по моей голой груди, представляют собой идеальную картину «хаос после секса». На ней надета одна из ее многочисленных милых ночнушек, на которой напечатан жирный текст: «Если Бы Кошки Могли Говорить, Они Бы Молчали».

Фрея напрягается и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

– Что?

Я тяжело вздыхаю и пальцем соединяю веснушки на ее носу невидимой линией.

– Мне просто… нужно это знать.

Она нервно теребит ворот своей футболки.

– Почему?

Я хмурюсь, сильнее прижимая ее к себе.

– Потому что я долбаный пещерный человек, окей? Просто скажи мне, чтобы побыстрее с этим покончить. Я не буду на тебя злиться… Это как пластырь сорвать.

Она ухмыляется, едва скрывая свое веселье.

– Сколько женщин у тебя было, пока мы не общались?

Я цепенею.

– Черт, ты серьезно?

Она переворачивается и теперь лежит животом на моей груди, выжидающе глядя на меня.

– Только не говори мне, что два месяца соблюдал целибат.

– Куки, я с самой нашей встречи ни с кем не спал. Что в ретроспективе только подтверждает тот факт, что я был в тебя влюблен с самого начала. – Я тяну за ее очаровательное розовое ухо. – После тебя я не мог даже смотреть на других женщин, не чувствуя при этом тоску по твоему телу и улыбке. Черт, я скучал даже по тому, как ты бьешь меня в грудь, когда злишься. Так что все свое время в Глазго я всех девушек за километр обходил.

Она нервно прикусывает губу и опускает глаза, обводя мои соски кончиками пальцев.

– То есть ты ни с кем не встречался? Даже не флиртовал?

Я протягиваю руку и беру ее за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.

– Единственными женщинами в моей жизни были моя мама и Тилли. А теперь твоя очередь. Давай, признавайся в своих грехах.

Я игриво сжимаю ее бока, от чего она начинает хихикать и извиваться на моей промежности. Это движение, в свою очередь, пробуждает мой член, который начинает требовать второй заход. Но в этот раз придется его проигнорировать, потому что мне нужно услышать, что она скажет.

Заметив, что щеки Фреи порозовели от волнения, я смягчаюсь. Может быть, я слишком сильно на нее давлю. Если за время нашей ссоры она переспала с несколькими мужчинами, я не могу ее в этом винить. Я был полнейшим идиотом, а для нее вполне естественно испытывать интерес после такого долгого ожидания возможности заняться сексом.

Я подаюсь вперед и целую ее в макушку.

– Все хорошо, Куки. Я пойму, если ты хотела рассмотреть другие варианты. – Я снова ее целую и игриво дергаю бровями. – Просто скажи мне, что мой дружок – лучший из тех, что у тебя были, и на этом мы закроем тему.

На ее лице моментально появляется облегчение, и она пристально смотрит на меня, прежде чем ответить:

– Ты – лучший мужчина, который у меня был.

Я вскидываю кулак вверх в победном жесте.

– Господи, пожалуйста, пусть кто-нибудь напишет это на моем надгробии. И мне плевать, если ты слукавила.

Фрея умолкает и смотрит вниз, на свои руки, сложенные у меня на груди.

– И ты все еще единственный мужчина, который у меня был.

Мгновение я смотрю на нее в недоумении.