– Да, сэр.

– И это всё, что ты можешь сказать?

– Нет, майор, не всё. Вы хотите знать, почему я убил Гванду, и я вам скажу. Когда изловишь бешеную собаку, ее нельзя больше выпускать. Вы знаете, как мне нелегко было поступить против вашего приказа? Очень нелегко. Я был солдатом значительную часть своей жизни. Я привык исполнять приказы, даже если они кажутся мне малоосмысленными. Но Гванда - это совсем другое дело. Отпускать его было совсем бессмысленной штукой, и не считайте, что я не думал о Димане и положении, в какое он попал. Думаю, у него есть семья?

Майор еле заметно кивнул:

– Есть. Я знаю его жену и трех дочерей.

– Я предполагал, что есть, Думаете, я хотел причинить им боль?
– Я покачал головой.
– И все равно я не мог дать Гванде уйти. Он снова принялся бы убивать и пытать людей. Умтали и убитые там - это только начало.

Совершенно измотанный, майор перестал ходить по кабинету и тяжело опустился на стул.

– Эх, Рэйни, в мире столько террористов! Одним больше, одним меньше так ли это важно?

– Гванда так и сказал, майор. Если б он так не сказал, я, может быть, и не убил бы его.

– Но ты убил.

– Да, сэр.

– У тебя это так просто - принять такое решение.

– Но это так. Я знал, что делал, майор.

– Ты, конечно, знаешь, что с Родезией для тебя покончено. Я не могу держать тебя здесь после всего этого. Жаль, у меня насчет тебя были большие планы. Собери свои вещи и будь готов отбыть дневным самолетом. В аэропорту тебя будет ждать билет. Куда ты подашься? Полагаю, в Нью-Йорк?

Я ответил, что да, что у меня есть планы найти у мистера Райена другую работу.

– А как насчет расстрела, майор? Отпуская меня, вы попадаете сами в щекотливое положение. Правительству это не понравится. Думаю, они хотели бы на моем примере поучить других.

Майор встал и протянул мне руку.

– Хотели бы, еще как хотели бы! Могу сказать, что на мою голову обрушится масса проклятий. Ничего, пройдет. Видишь ли, я хорошо делаю свое дело. И ты тоже, хоть и не подчиняешься. Жаль, что ты не сможешь остаться.

– И мне тоже, - ответил я.
– Мне начало нравиться здесь.

– Да, - внезапно потеплевшим голосом произнес майор, - тут наклевывается хорошая маленькая война. Я даже смогу вылезти из-за этого проклятого стола, если кубинская братия полезет сюда. О, Рэйни, это так здорово - разбить лагерь под звездами и есть консервированную говядину из миски.

Думаю, майор видел перед собой другие, прежние войны, но я его понял. Раз пушки и стрельба вошли в твою плоть и кровь, от этого не избавишься. Конечно, мир станет лучше без людей, подобных майору и мне. Он станет лучше и без наемников, солдат удачи, наемных убийц. Они сражаются вместо других за деньги. А после того как война выиграна или проиграна, до них никому нет дела.

Но это тоже правильно.

– Официально ты депортирован, Рэйни. Не пытайся вернуться в Родезию, иначе тебя расстреляют. Ты даже не знаешь, сколько я беру на себя, позволяя тебе вот так уехать. Но никакого чека тебе не будет. На такой риск я не могу пойти. Это будет настоящим оскорблением правительству...
– Зазвонил телефон.
– А, да, мистер Голт, - приветливо отозвался майор.
– Я так рад, что вы позвонили... Да, насчет этого дела Гванды... Да-да, насчет мистера Димана - это ужасно. Но что сделано - то сделано. Между нами, я хотел бы попросить вас об одной услуге. Вы известны тем, что отстаиваете интересы армии в парламенте Надеюсь, вы снова проявите ваши дружеские чувства к нам. Хотелось бы, чтобы выпустили новую сводку, которая подкорректировала бы последние сообщения в прессе. Вы понимаете, что я имею в виду, мистер Голт?.. Вот именно - что пресса была неправильно информирована, будто правительство собиралось уступить требованиям террористов в вопросе о Гванде и мистере Димана... Что ничего не может быть дальше от правды, чем это, потому что правительство не склоняется и не намерено делать этого впредь под давлением любого рода. Правительство и народ Родезии едины. Мерилом единства правительства является тот факт, что оно не намерено вступать в торг по обмену убийцы и негодяя Гванды даже ради всеми любимого выдающегося гражданина Родезии Мартина Димана... Я думаю, это хорошо сказано: правительство приносит в жертву Мартина Димана, что является символом уважения демократии в республике... Очень хорошо, мистер Голт, и спасибо вам большое от имени всей родезийской армии.
– Майор Хелм повесил трубку и спокойно вернулся к разговору со мной.
– Войне тоже необходимо паблисити, - сухо заметил он.
– Так что не все потеряно. Гванда, фигурально выражаясь, в могиле, а этот толстяк Мартин Диман становится мучеником, павшим в борьбе за наше дело.

– Да, сэр.

– Тебе лучше идти, Рэйни, - сказал майор.
– Самой большой тебе удачи.

Я уже взялся за дверную ручку.

– Майор, только один вопрос. Если бы вы были на моем месте, а не за столом в Солсбери, что бы вы сделали с Гвандой? Если бы вам предстояло решать, как бы вы поступили? К черту политику. Сугубо между нами: как бы вы поступили?

Майор подмигнул мне здоровым глазом и произнес:

– Я задушил бы этого сукиного сына голыми руками. Годится такой ответ?

– Вполне.