– О чем ты говоришь? А, делай что хочешь. Ты здесь главный, не я. Вешай его, стреляй, отпускай. Мне без разницы.

Я сказал, что для меня разница есть. Думаю, что я был уже пьян, но мне нужно было еще принять окончательное решение. Все, что говорил Тиббз, было правильно: это не моя страна. Но мне от этого было не легче. Мне было жаль этого малого - Димана, кто бы он ни был, однако он не казался мне равноценным Гванде.

Когда Тиббз захрапел, я понял, что он хорош. Это напомнило мне одну старую шутку, но я не был расположен улыбаться. Я оставил Тиббза там, где его застал сон, и пошел проверить Гванду. Он еще не спал, и глаза у него блестели, как у зверя при луне. Он взглянул на меня снизу вверх и сказал:

– Знаешь, нет необходимости держать меня прикованным. Я не попытаюсь бежать - незачем.

Я проверил цепи - все было нормально, надежно.

– Будешь сидеть на цепи. Не нравится - пиши жалобу.

– Спокойной ночи, мистер Рэйни, - сказал Гванда и, уронив голову на грудь, заснул.

Я протрезвел безо всякого сна. Я сидел, опершись спиной о камень, и смотрел на спящего Гванду. Он спал глубоким и спокойным сном - человек, голова которого не была обременена никакими мыслями. В отличие от меня. Ночь стала редеть, и вот фантастически красивое африканское солнце выползло из-за горизонта. Сколько раз ни наблюдай это, не перестаешь восхищаться. Небо окунулось в красное, и холод равнины начал улетучиваться. Чувствовал я себя отвратительно, во рту был противный привкус. Я закурил местную сигарету, но, затянувшись несколько раз, выбросил ее, открыл флягу, прополоскал рот и сплюнул воду. Потом я поднял людей и рассказал им, что нам предстоит. Как я и предполагал, многие стали ругаться, услышав о том, что Гванду предстоит отпустить, другие восприняли это равнодушно.

– Ты как будто бы еще не принял решения, командир, - заметил австралиец Спаркс.
– Ты так и собираешься поступить? Решать больше некому, только тебе одному, ты знаешь.

Ну да, - ответил я, понимая, что я несколько подзабыл об этом.
– Я, говорите?

– Да, сэр, - подал голос тот же осси.

Лицо уже чувствовало тепло утреннего солнца. Я плеснул воды на носовой платок и смыл пот и грязь с лица. Мешала головная боль - где-то в районе левого глаза. Я был весь грязный, чувствовал усталость, опустошенность и... И тут я услышал их приближение.

– Смотри за пленным, - приказал я Тиббзу.

Потом взял бинокль и стал наблюдать за ними. Они спускались по дороге из Умтали - как и сказал майор, "лэндровер" и грузовик. В "лэндровере" сидели шестеро черных, в грузовике теснились еще десять. Все были вооружены автоматами, в основном советскими АК-47. Доехав до нашей рощи, они остановились. Двигатели продолжали работать. На расстоянии двухсот ярдов открытой местности я ясно мог слышать их голоса. Я встал и, когда они увидели меня, один из них, командир, высокий, тощий, в рабочей армейской одежде, помахал мне рукой и прокричал что-то насчет Гванды. Я помахал в ответ, и они это приняли за сигнал, что можно подходить. Оставив только водителей, они стали подходить по открытой местности. Я повернулся к Марсдену.

– Сними с него цепи и веди его сюда.

– Есть, - сказал Марсден, и я услышал, как с пленного снимают цепи.

А те осторожно подходили, держа оружие на изготовку. Наряду с автоматами у большинства при себе были и панги.

– Спокойно, ребята, - сказал я наемникам.

Марсден подтолкнул Гванду ко мне.

– Смотри, мистер Рэйни, - противно осклабился Гванда, - ты видишь теперь, какая у меня власть и сила.
– Гванда вдруг завелся от своих собственных слов.
– Теперь ничто не сможет меня остановить. Я поставил белое правительство на колени и сделаю это снова и снова. Я сделаю эту страну красной от крови.

Это решило все.

– Нет, друг, не сделаешь!

Я достал Р-38 и выстрелил в него трижды. Первая же пуля угодила в сердце, и в других не было необходимости, но мне хотелось быть спокойным, уверенным в том, что Гванда больше не убьет ни одного ребенка. Несостоявшийся баловень судьбы пытался сказать что-то на родном языке. Не знаю, что уж там ему хотелось сказать. Он ткнулся лицом в землю и затих.

– Огонь!
– крикнул Марвин Тиббз, и наемники начали поливать террористов очередями из-за камней.

Тем, оказавшимся на открытом месте под градом свинца, совершенно негде было укрыться. У некоторых чувствовалась военная подготовка, прочие же ударились в панику я бросились к грузовикам. Две трети их мы положили в течение минуты. Это было избиение, и нам оно понравилось. "Лэндровер" и грузовик сорвались с места, но только "лэндроверу" удалось удрать. Мои ребята накрыли грузовик плотным огнем, бензобак взорвался. Потом они бросились к искореженному грузовику и добили оставшихся в живых.

– Майор вызывает, - сказал мне Тиббз, когда я прекратил стрелять. Ой, что тебе будет, командир! Но ты же знал, что так сделаешь, правда?

Я отрицательно мотнул головой.

– До того момента не знал. Этот сукин сын зашел слишком далеко. Гванда сам принял решение вместо меня.
– Я улыбнулся Тиббзу.
– Пусть это будет тебе уроком. Не говори так много.

Но юмор кончился, когда я подошел к приемнику.

– Рэйни слушает.

– Что там у вас за чертовщина?
– забеспокоился майор.
– Ты уже должен был доложить. Как все прошло? Дай мне поговорить с Гвандой, немедленно, Рэйни.