— Я просто говорю, что пришел сюда, чтобы сказать ей, а потом… Я не знаю. Я не могу не думать о ней.

— Я понимаю, о чем ты. Сид сказала, что мама хотела бы, чтобы я сохранил свою землю.

Он поднимает брови.

— Правда. И?

— И что?

— Ты думаешь оставить ее себе?

Дело в том, что пока она этого не сказала, я и не думал. Я не хочу здесь жить, но вдруг понял, что именно так и поступлю. Я знаю актеров, которые имеют несколько домов и живут вдали от голливудской суеты, но я пока не знаю, есть ли у меня такая возможность. Я все еще учусь и развиваю свою карьеру. Есть еще роли, разные роли, которые я хочу получить. Если я не смогу ходить на пробы, то не знаю, что из этого получится.

Я вздыхаю и смотрю в сторону могилы.

— Нет. Если мне нужно почувствовать близость с ней, я могу навестить вас, ублюдки.

Он кивает.

— Да, но это не твоя земля. Разве ты не хочешь получить ее часть? Тебе же не нужны деньги от продажи.

Я не поэтому хочу от нее избавиться. А потому, что мне не нужна связь с этим местом. У Шугарлоуф нет для меня будущего.

— Мне не нужна головная боль.

— Я готов выкупить твою долю, Джейкоб.

Я был уверен, что все так и будет. Шон владеет домом, и последнюю часть земли имеет смысл купить ему. Коннор взял отличный участок на заднем дворе с домиком на дереве, который он построил, а Деклан купил землю, примыкающую к участку Сидни, что сделало его огромным. Когда друг Деклана Майло был здесь, он провел небольшое исследование и выяснил, что мой участок будет облагораживаться, то есть на нем можно будет строить, что сделает его еще более ценным.

Однако я не буду брать деньги у своих братьев.

— Мне это не нужно.

— Ты бы предпочел продать его тому, кто построит дом?

Я качаю головой.

— Нет, я лучше разделю свою долю и подарю ее вам всем. Ты прав, мне не нужны деньги.

— Сделай одолжение, не говори об этом больше никому. Подожди, посмотрим, как пройдет твой шестимесячный срок.

— Я сяду на самолет, — говорю я ему.

— Хорошо, и если это так, тогда мы обсудим, покупать у тебя землю или подписывать контракт. Как скажешь.

Я тяжело вздыхаю.

— Я думаю, что это самое малое, что я могу сделать для своих племянников и племянниц. У меня не было ни единого шанса стать дядей, и я стал им для многих.

Шон смеется.

— Да, я не ожидал, что это станет нашим счастьем.

— Может, и нет, но я рад за всех, особенно за тебя. Вы с Девни будете отличными родителями.

— Ты тоже будешь отличным отцом, Джейкоб.

Я не хочу об этом думать.

— Я оставил это позади давным-давно.

— Мы все так думали, — мой брат улыбается и качает головой. — Иди поговори с мамой. А я пойду поговорю с Коннором и Декланом перед сегодняшним барбекю.

Он уходит, а я поворачиваюсь к могиле. Я приседаю на корточки и прижимаю ладонь к верхушке надгробия.

— Привет, мам.

Каждый раз, когда я прихожу сюда и разговариваю, я чувствую себя нелепо. Рационально я понимаю, что ее здесь нет, но, увидев ее имя, я чувствую, что она может быть здесь.

— Похоже, у тебя здесь напряженный день с твоими нуждающимися сыновьями. Хотел бы я быть здесь, чтобы сообщить тебе хорошие новости, но ничего похожего на ребенка или свадьбу с моей стороны нет. Вместо этого я не знаю, зачем я сюда пришел. Может быть, мне просто нужно было выговориться, чтобы никто не давал мне своих советов.

Скорее всего, это и есть настоящая причина.

— Я встретил девушку. Она — все, что ты хотела бы для меня, мама. К тому же у нее двое детей, и они тоже замечательные…

Я тяжело вздыхаю, слыша, как меняется мой голос, когда я думаю о Бренне.

— Мои чувства не имеют значения, потому что я не могу привести ее в свой мир. Я не могу дать ей ту жизнь, которая ей нужна. Здесь нет ни стабильности, ни уединения, ни шанса на настоящее счастье, как она хотела бы. Она хочет жить жизнью, которую мог бы дать ей кто-то вроде Коннора. Когда мужчина, которого она любит, надежен и находится рядом.

Бренна сказала мне, что чувствовала себя одинокой несмотря на то, что была замужем — это был тот самый гвоздь в крышку гроба. Когда я снимаюсь в кино, меня не бывает дома месяцами. В расписании фильмов, с которыми я сейчас работаю, тоже нет больших перерывов.

— Дело в том, что, даже зная все это, я хочу быть рядом с ней, — признаюсь я. — Я твержу себе, что все, что я чувствую, пройдет, но потом я вижу ее, и мне хочется поцеловать ее, заключить в свои объятия и… — я опускаю взгляд на имя и вспоминаю, что моя мама, наверное, не тот человек, которому стоит признаваться в этом. — Она мне нравится. Она мне очень нравится. Мам, я могу полюбить ее, и разве это не будет чертовой шуткой?

Я пытаюсь представить, что бы сказала моя мама. Я понятия не имею, распространилась бы ее бесконечная мудрость на взрослую жизнь. В детстве у нее были правильные слова для нас, и мы восхищались тем, что она всегда знала, что сказать. Я не думаю, что последнее — правда. Если нам было грустно, она могла сделать нас счастливыми. Если мы терялись, она была компасом, который показывал нам, куда идти.

— Мне бы очень пригодилась твоя помощь, потому что я боюсь, что все испорчу, если скажу ей о своих чувствах. Как мне заставить себя не влюбляться в нее? Или как притвориться, что я еще не влюбился?