Он снова отдалился, и мы почти не разговаривали, если не считать коротких бесед два раза в неделю. Олдриг был явно озабочен.

Все болезненные ощущения, оставшиеся после свадьбы, давно прошли, и я самостоятельно исследовала свою сексуальность долгими одинокими ночами в своей огромной супружеской постели.

Однажды я поняла, что скучаю по нему, хотя едва знала его.

— Разлука делает сердце более любящим, а киску более влажной, — мудро заметила Эбигейл, когда я доверилась ей. — Он знает, что делает.

Эбигейл была очень полезна. Она не позволяла мне сидеть одной в моей комнате, а меня не нужно было уговаривать, чтобы я вышла и осмотрела окрестности. Мы обошли весь дворец, молчаливая стража всегда следовала за нами. Мы часто посещали дипломатическое крыло дворца, где я иногда могла видеть, как Олдриг мечется из одной комнаты в другую или ссорится с каким-то великаном в коридорах.

Разные комнаты были заняты разными экспертами, и Эбигейл сообщила мне, что комнаты многих гостей были заняты. Новый законопроект имел большое значение.

— Он начал работать над этим незадолго до того, как получил известие, что они нашли ему пару. Он бросил все, чтобы попасть в храм, но поскольку все уже было в движении, ему пришлось продолжать работать над законопроектом.

Эбигейл сообщила мне, что новый закон вызвал сильное сопротивление. То, что пытался сделать Олдриг, — это покончить с феодальной системой в стране. Около дюжины богатых великанов владели большей частью земли, и те, кто управлял шахтами в горах, в которых добывали соль, графит и иррилий, драгоценный металл, используемый для строительства порталов, арендовали землю за непомерные суммы.

Олдриг хотел изменить закон, чтобы те, кто на самом деле управлял шахтами, могли купить землю. А те, кто только получал прибыль от владения землей и ничего не делал для экономики, постепенно теряли часть своих владений.

— Уллаг подстрекает их, — сказала мне Эбигейл шепотом, когда печально известный великан однажды пронесся мимо нас, бросив на меня презрительный взгляд. — Он просто делает это, чтобы позлить Олдрига, а также чтобы получить деньги от этих бесполезных дворян. Он здесь никому не нравится. Он даже не считает нужным разговаривать с нормальными людьми, только с теми, кого считает своего уровня.

Помимо грозной осанки, Уллаг также обладал надменным видом превосходства. Он отказывался смотреть на других великанов или на редкого гостя другой расы. Его улыбки были предназначены для знати, и даже я могла сказать, что они были фальшивыми.

Проведя во дворце более трех недель, я довольно хорошо научилась разбираться в великанах. Так что меня нисколько не удивило, что Уллаг никому не нравился.

Помимо прогулок по дворцу и садам, мы также отправились в город. Однажды мы видели ледяного великана-женщину. Эбигейл указала мне на нее с завистливым выражением на лице.

Я сразу поняла, почему она так себя чувствовала.

Женщина была немного меньше великана-мужчины, и у нее были длинные белые волосы, искусно заплетенные в косу и уложенные вокруг головы. На ней были красные брюки… и больше ничего. Ее большие, округленные груди свободно свисали, темно-синие соски были твердыми.

Но Эбигейл завидовала не этому. Женщину окружала по меньшей мере дюжина мужчин, и все они дарили ей подарки, предлагая место для ночлега, приглашали в театр или на гладиаторские бои…

И она отпустила их всех одного за другим, собрала подарки, которые ей понравились, оставив остальные на улице, и ушла.

— Они все такие? — спросила я, недоверчиво глядя ей вслед.

— В значительной степени, — ответила Эбигейл, качая головой. — Но это может скоро измениться. Теперь, когда Олдриг сделал это, все больше и больше великанов обращаются в храм и подают заявки на человеческих невест. Я уверена, что, как только у вас родится ребенок, еще больше это сделают. Но сначала они должны увидеть, что это возможно. Вы знаете, они здесь как бы свысока смотрят на людей. Мы «нежные» и «теплолюбивые»… Но, по крайней мере, мы не топчем сердца других людей.

Мы наблюдали, как один молодой великан с удрученным лицом поднял с земли красивое сверкающее ожерелье. Это был подарок, от которого отказалась великанша.

Помимо осмотра достопримечательностей и сплетен с Эбигейл, я проводила свои дни за едой. Вскоре я набрала достаточно, чтобы моя помощница не вздыхала от досады каждый раз, когда видела меня.

— Наконец-то на вас есть немного мяса, — сказала она однажды, ущипнув меня за бедро. — Хорошо. Вы можете забеременеть прямо сейчас и вызвать всеобщий ажиотаж вокруг человеческих девушек.