– Ой поросено-о-ок! – протянула мама. – Я его, значит, валерьянкой пою, а он, значит, притворяется?!

– Это тебе за то, что врала! – прибег я к козырю. – Теперь мы в расчете и можем начать все с нуля, честно.

Мама грустно вздохнула, затормозила на светофоре и вытянула ко мне руки. Скрепили обнимашками «сделку» и поехали дальше.

– Я не бронированный, мам, я просто крепкий и очень разумный. Разумист, если угодно!

Мама отреагировала мелодичным смешком.

– Я с тех пор как, прости, тебе, как матери, это слышать будет больно, но я второй раз родился…

Мама закусила губу.

– Очень много смотрю на все вокруг и думаю. Думаю о том, как ведут себя люди, как вести себя с ними, и как лучше поступить. Есть две категории – в одной все, кто мне дорог, с ними можно немножко дурачиться – это весело! Здесь тебя нет.

Мама насупилась.

– Вторая – те, перед кем нужно притворяться и говорить то, что от тебя хотят – тогда люди из первой категории станут жить лучше, потому что я смогу им помочь. Сюда ты тоже не входишь.

Мама недоуменно покосилась.

– Потому что ты – не там и не там. Ты такая одна, и другой не будет. Без тебя меня бы не было. Я не тот Сережа, но очень стараюсь быть тебе хорошим сыном.

– Ты слишком стараешься! – светло улыбнулась мама, шмыгнула носом и вытерла выступившую слезинку. – Я тебя люблю, сынок, и буду любить что бы не случилось! Но валерьянкой поить больше не стану!

Новый год! Кто его не любит? Да, с возрастом магия праздника непоправимо утрачивается, но неплохо замещается привычкой и приятной ностальгией. Для меня нынешнего этот Новый год – первый, а потому – особенный. С огромным удовольствием вдыхая запах настоящей ели, облаченный в вязаный свитер с оленями и синие «треники», я сидел в кресле в родительской комнате (она же – гостиная) и чистил мандарин.

– Я же говорила, что это на Новый год! – заглянула мама, вспомнила, что этой прелести у нас целый ящик, и пошла, так сказать, своей дорогой – на кухню, продолжать готовить вкуснятину.

С ёлкой случился казус – ответственный за ее доставку дядя Толя зачем-то предложил мне положить дерево в ванну – мол, так дольше простоит. Впервые об этом услышавший любопытный я согласился, и лично запихал ёлку в импортную сантехнику. Потом нам с отчимом пришлось почти два с половиной часа оттирать с ванны смолу под мамино бурчание.

Стол-книжка наконец-то дождался своего часа, был разложен и установлен около дивана. На стенке – новенький цветной телевизор «Рубин 401-1». Черно-белый я забрал к себе в комнату, а это, так сказать, маме на Новый год. Включать смысла нету – до Голубого огонька еще далеко, на часах – 15.00. Спал я изо всех сил – аж до одиннадцати, и теперь убиваю время. И да, маме помочь предлагал – категорически отказалась. Телевизор смотреть не интересно – ни тебе «Иронии судьбы», ни «Джентльменов удачи». Ничего, мы это дело еще исправим!

Помимо Нового года время убивается и в ожидании похода на каток с Саякой. Гости придут только вечером, поэтому никаких накладок. От безысходности сходил в комнату и еще раз проверил подарок – да, пластинку уже дарил, но и поход у нас спонтанный – я вдруг понял, что целый день делать совершенно нечего делать, а она, судя по голосу, думала примерно о том же. Получит новенькие, легкие и удобные беленькие, в цвет пальто и варежек, коньки – сразу и опробует, а то у нее советские, коричневые и изрядно покоцанные.

– Мам, я пораньше выйду, скучно! – заглянул к шинкующей вареные овощи маме.

– Беги! – ласковой улыбкой проводила она меня.

Откуда я знаю размер Сойкиной ножки? А я все про нее знаю – что читает, смотрит, слушает, о чем мечтает и откуда у нее маленький шрам на тыльной стороне ладошки. Родом ее семья из крестьян с западной оконечности острова Кюсю, поэтому фамилия – Нисимура – пишется комбинацией иероглифов «Запад» и «Деревня». У нас так же – половина страны Ивановых, потому что фамилии начали выдавать сразу многим, и, как правило, «крестили» целыми деревнями.

Отец ее работает в МИДе, консультантом-переводчиком по японскому направлению. Мама у нее – терапевт в поликлинике. Живут хорошо, в двухкомнатном кооперативе. Есть и машина – «Москвич – 402». В СССР сначала оказался отец, плененный в 45-м. Потом решил на родину не возвращаться, насмотревшись на дела своих угаревших по фашизму соотечественников в Китае – презирает он их, такой вот без пяти минут уникальный японец. Встав на ноги, вытащил себе жену – она его прилежно все эти годы ждала. Еще немножко труда, и японская чета переехала в Москву, получили по «вышке» и по такому поводу решили все-таки завести ребенка – этим объясняется малый возраст Саяки. Второго ребенка как-то не получилось. Вопрос такой – отдадут ли они маленькому советскому писателю единственную дочь? Потому что я Сойку точно забираю себе, и пофигу кто там что думает, потому что пришла она – первая, крышесносящая подростковая любовь, вот и бегу зачем-то к катку на сорок минут раньше назначенного времени, не ощущая вспотевшей спины и разрываемых ледяным воздухом легких. Один поцелуй – и все, как плотину прорвало. С Таней такого нет и уже не будет – подружка она и есть подружка. Пусть подружкой и остается. С девочками, вообще-то, можно просто дружить, и успешно делать это много десятков лет – примеров хватает. И спать вместе можно – а чего такого? У меня на нее даже эрекции нету – мелкая же, как бы самонадеянно это не звучало от тринадцатилетнего пионера. Отстояв десятиминутную очередь, купил два стакана какао у палатки возле катка и встал с ними у столика. Ну и зачем? Остынет же.