Заходя на кухню, я вижу заднюю дверь и выхожу на улицу. Интуиция подсказывает мне идти к деревьям, и я начинаю бежать.

Не дай мне ошибаться. Господи. Пожалуйста.

Когда я бегу в лес, мое дыхание сбивается, и я останавливаюсь каждые несколько шагов, чтобы прислушаться к звукам и попытаться понять, здесь ли Филиппо с Габриэллой.

Блять. Я ошибся?

— Шевелись! — Слышу я мужское шипение, и в груди у меня бурлят облегчение и гнев, превращаясь в мощную смесь.

Карло догоняет меня, когда я бегу в сторону, откуда донесся голос. Наконец я замечаю Филиппо, который заставляет Габриэллу бежать босиком по гребаному лесу.

— Остановись, — выдыхает она, хватаясь за бок, откуда идет кровь.

Ублюдок!

Издав рык, я поднимаю руки и, направив ствол на плечо ублюдка, нажимаю на курок.

Пуля попадает в цель, и он поворачивается, открывая огонь по мне.

— Нет! — Кричит Габриэлла и, забыв о собственной безопасности, бросается на Филиппо всем телом, пытаясь выхватить у него пистолет.

— Габриэлла! — Кричу я, подбегая к ним.

Еще один выстрел эхом разносится по лесу, и кровь в моих венах леденеет от страха.

Филиппо сбрасывает с себя Габриэллу и наводит на нее пистолет. Мы с Карло открываем огонь, бросаясь к ним, и одна пуля за другой попадают в этого ублюдка. Его тело дергается при каждом выстреле, после чего он падает навзничь, задыхаясь от шока и боли.

Останавливаясь рядом с Филиппо, я направляю ствол ему в голову и смотрю ему в глаза, а затем нажимаю на курок.

Когда Габриэлла поднимается на ноги, я смотрю на нее.

Она жива.

Облегчение переполняет меня, и на мгновение я застываю, не в силах сдвинуться с места. Я смотрю на нее, жадно глотая воздух.

Затем мой взгляд скользит по ее дрожащему телу, и, не увидев никаких огнестрельных ран, я бросаюсь вперед. Мои руки обвиваются вокруг нее, и я прижимаю ее к себе.

Я снова выпрямляюсь и не могу найти слов, чтобы описать свои чувства, когда вижу, как она дышит. Борьба и жизнь, сияющие в ее глазах, ослабляют напряжение в моей груди.

Она жива.

Осознание этого снова пронзает меня, и я благодарю все высшие силы за то, что вовремя добрался до нее.

— У тебя идет кровь, — говорит она, протягивая окровавленную руку к моему лицу.

— Она не моя, — бормочу я, сжимая ее руку. В моей груди вспыхивает новая волна гнева, когда я чувствую, какая она холодная.

— Дамиано! — Слышу я крик Дарио.

Отступив от Габриэллы, я бросаю взгляд на ее кружевное белье и быстро снимаю бронежилет, а затем стягиваю рубашку с длинными рукавами.

Надевав рубашку на свою жену, Карло протягивает мне свое пальто, и я быстро накидываю его на нее.

Мне неприятно, что Карло увидел ее полуголой, но сейчас я испытываю слишком большое облегчение, чтобы злиться.

Когда я наклоняюсь, чтобы поднять ее, она качает головой.

— Нет. Я могу идти.

— Нихрена подобного, — рычу я.

— Дамиано, — огрызается она на меня.

Наши взгляды встречаются, и она вздергивает подбородок.

— Я могу идти. Мне нужно, чтобы твои люди увидели, что я не сломлена.

Господи, мать твою.

Как бы мне ни была ненавистна мысль о том, что ей придется идти босиком, я соглашаюсь, потому что это важно для нее.

Она хочет показать им, что является их королевой. И что бы ни выпало на ее долю, она выживет. Ничто не сможет сломить ее.

В ледяной зимний день, стоя посреди чертова леса, где земля пропитана кровью, я вновь влюбляюсь в Габриэллу.

Мне нужно прикоснуться к ней, поэтому я обнимаю ее за плечи, пока мы идем обратно.

Когда в поле зрения появляются Дарио и Анджело, я беру ее за левую руку, на которой засохла кровь, и переплетаю наши пальцы.

— Все в порядке? — Спрашивает Дарио, когда мы подходим к нему.

— Да, — отвечаю я.

Когда мы продираемся сквозь деревья, все люди Коза Ностры, один за другим, смотрят в нашу сторону.

Габриэлла крепче сжимает мою руку, и я слышу ее тяжелые вздохи, прежде чем она, превозмогая боль, идет к ближайшему внедорожнику.

Как только она оказывается в машине, я обхватываю пальцами ее шею и прижимаюсь своим лбом к ее.