Я попытался заставить свой рот произнести хоть слово, но ничего не вышло. Я был умирающей от голода оболочкой, существом, из которого вырезали душу, оставив меня пустым.

Когда Фабиан в конце концов поставил меня на ноги, до меня донесся грохот битвы: столкновение воинов, лязг стальных клинков. Звон металла, предсмертные крики — все это доносилось до меня одновременно, слишком много ощущений заставляло мой разум искриться и вспыхивать.

Мое зрение обострилось, и я увидел раскинувшееся поле полевых цветов, растоптанных ногами почти тысячей истребителей.

Кларисса проносилась по ним, как торнадо, убивая десятки людей когтями и острыми зубами, разрывая тела на части, словно они были сделаны из одного лишь пергамента. Майлз стоял за ней, орудуя сверкающим клинком и выпуская кишки так же легко, как разрезает мякоть фрукта. Другие вампиры присоединились к нашим рядам, сражаясь зубами и когтями, превращаясь в пыль у меня на глазах, когда клинки истребителей находили их сердца. Но последние быстро погибали, их число сокращалось с каждой секундой. Это была бойня в чистом виде, вампиры против истребителей, многовековая битва, кульминацией которой стала эта яростная война.

Фабиан поднял руки, и темное облако пронеслось над холмом, стая воронов опустилась на истребителей, выклевывая им глаза и оголяя кожу. Крики заставили мои мысли помутиться, но я поборол это чувство менее чем за две секунды, и мне стало наплевать на все это. Единственное, что было важным для меня в этой битве, — кровь. Самое сладкое, что я когда-либо чувствовал после двухсот лет без нее. В одно мгновение я потерял всякий контроль и поддался безудержной жажде, которая была моим единственным желанием, затопленным отчаянным стремлением утолить эту потребность.

Я рванулся к ближайшему истребителю, свернул ему голову набок и вонзил клыки в его плоть, глубоко впиваясь. Это был экстаз: кровь била по языку и приводила мой разум в неистовство. Отбросив его в сторону, я подтащил следующего поближе, разрывая ей горло одними зубами. Это было дико, проклятие обнажилось в своей самой безжалостной форме, жажда превратилась в собственного зверя, который ничего так не желал, как насытиться.

Кровь. Убийство. Кровь. Убийство.

Я видел красное. Оно окрасило весь мой мир. Дождь лился на меня, пока я пробирался между рядами истребителей, становясь сильнее, чем я когда-либо представлял, что это возможно.

Андвари был рядом, хихикая мне в ухо, и я чувствовал, как его сила проникает в мое тело и дает мне силу, необходимую, чтобы поглотить целую армию. Он хотел этого, он побуждал меня к этому, запечатлевая эту исключительную потребность в самой сути моей души, пока я не стал голодом, а он не стал мной.

Полные ужаса крики мужчин и женщин звучали у меня в ушах, но я не останавливался. Я едва замечал, как они падали, пока я находил все новые шеи, все больше кожи, все больше крови.

Рвать. Кромсать. Пить.

Снова и снова. Я прокладывал путь сквозь битву, подобно урагану, пожирающему землю. Ни один удар не настиг меня. Ни одно лезвие не коснулось моей кожи. Я был слишком быстр, слишком силен. Проклятие заструилось по моим венам и создало монстра настолько свирепого, что у истребителей не было ни единого шанса.

Сто, двести. Я не мог сосчитать, сколько упало к моим ногам. Вскоре я уже взбирался по грудам тел, отчаянно желая вцепиться в следующее горло, доведенный до безумия силой Андвари.

Триста, четыреста.

Теперь я почти не пил, жажда желала смерти и ничего больше, превращая меня в жнеца богов, собирающего души, как летнюю пшеницу.

Остальные представители моего вида использовали свое преимущество, но я мог бы справиться с этим в одиночку. Поле боя стало красным от крови истребителей, и я пробирался по нему к последнему оставшемуся в живых человеку, пока красные реки омывали мое тело.

Его непослушные волосы рассыпались по плечам. Он был весь в крови своих товарищей, его глаза были затравленными, но все еще решительными. Он стоял на коленях, зажимая зияющую дыру в животе.

Единственными вампирами, которые остались в живых, была моя семья, а каждый обращенный, пришедший сражаться на нашей стороне, был обращен в прах гневом истребителей. Кларисса, Майлз и Фабиан приближались до тех пор, пока мы не окружили последнего истребителя. Широко раскрытые глаза моей семьи обратились ко мне, когда я приблизился, и в их взглядах отразились страх и благоговение.

Кровь непрерывно капала с моего тела, и ее резкий запах окружал меня, переполняя мои чувства.

Когда последний истребитель посмотрел на меня, он поднял свой меч, готовый умереть за свое дело и обеспечить себе проход в Валгаллу.