Шрифт:
– Гавном ты был в его годы! – оборвала его спич Кеке. – Гавном был тогда, гавном и сейчас остался. Мнит себя пупом вселенной. Ты, Бесо, не пуп! Ты, Бесо, туп!
Некоторые гости очнулись от сна и стали с интересом прислушиваться к разгорающемуся семейному скандалу.
– Ты на кого пасть разинула, коза!? Ты кто такая?! Ты – ребро Адама! Ты должна мужа почитать, как господина своего! Я требую, чтобы ты раболепно стояла передо мной на коленях, ловя каждое мое слово, а не квакала, как лягушка!
– Господи! За что мне этот алкоголик проклятый?! – всхлипнула Кеке.
– Ша, родители! – жестко перебил Сталин. – Вопрос у меня архисерьезный. Так что хватит препираться и слушайте внимательно! Вы мне подарили игрушки, хотя сами знаете, что я в них не играю. Пока что прощаю сию вину вам, хотя (хочу предупредить) чаша моего терпения переполнена, и час возмездия близится. Чего побледнели? Шучу! Перейдем к сути вопроса. Я долго думал, какой подарок мне бы хотелось получить на день рождения и принял решение. Подарите мне другую дату рождения. Мне очень нравится 21 декабря 1879 года. Сможете выправить документ?
– Ты че, сынок? Вроде не пил. Нюхнул чего? – не понял отец.
– Я решил стать революционером и конспиратором! – пояснил Сталин. – Чем путаней будет моя биография, тем труднее царским ищейкам напасть на мой след.
– О, Господи! Несчастная я женщина! – разрыдалась Кеке.
– Как говорится: пришла беда, отворяй ворота! – вздохнул и отец. – Если у жены с мозгами туго, так и сын придурком родится. Меня еще все спрашивают: почему я, Бесо Джугашвили, человек с золотым руками, который наизусть знает всего Шота Руставели и до свадьбы рюмки в рот не брал, стал вдруг алкоголиком?! А как мне не пить, когда такие вещи в семье творятся. Ладно жена! Что с бабы взять? Но когда родный сын сумасшедший – это действительно тяжело. Не поверите, дорогие гости, но я каждый день мечтаю напиться, чтобы не видеть, как мой сын сходит с ума!
– Алкоголик чертов! – простонала Кеке. – Дай хоть рубль, подлец окаянный! Я его батюшке в церковь отнесу! Может, сыночка нашего от головной хвори исцелит! Бывают же случаи, что ненормальные вылечиваются?
– Заткнись, дура! Держи карман шире. Сейчас я твоему батюшке еще свою сапожную мастерскую подарю! – огрызнулся Бесо.
– Хам и подонок! – плюнула в него (но не попала) Кеке.
– Убью, суку! – взревел отец.
– Хватит препираться, родители! – стукнул кулачком по столу Сталин. – В стране много несправедливостей! Отсталость экономики. Застой в идеологии. Неграмотность населения. Эпидемии. Я хочу исправить сие положение, но смогу приступить к делу только в том случае, если сам многому научусь. Вы мешайте мне сосредоточиться! Короче, прошу очистить помещение. И гостей своих забирайте!
На какое-то время возникла неловкая пауза. Первый пришел в себя Бесо:
– Извините, дорогие гости! Все вы, конечно, в курсе, что мой сын серьезно болен и физически, и, к сожалению, умственно. Я не жалуюсь. Просто прошу понять нас. Давайте дадим больному тишину и перебазируемся праздновать в кабак!
– Ах, ты, скотина такая! –выдавила из себя сквозь слезы Кеке. – Совести у тебя нет! Твой сын лишился разума, а тебе начхать! Лишь бы глаза свои залить, алкоголик проклятый!
Однако глава семьи уже не слышал ее. Во главе гостей он отправился продолжать веселье в питейное заведение. Заплаканная мать выбежала следом и бросилась в церковь.
Маленький Сталин раскрыл книгу и углубился в чтение.
Глава 2. Учеба в Горийском духовном училище (1888-1894 годы)
После описанного дня рождения родители Сталина серьезно задумались о его будущем.
Кеке, выполняя клятву Господу, стала склонять сына к поступлению в Горийское духовное училище.
– Ты очень талантлив, Сосо! – льстила сыну мать. – Если бы твой отец был путевым человеком, ты бы мог выбиться в купцы или даже стать жандармом. Но поскольку твой отец алкаш и не имеет ни гроша за душой, то у тебя остается только один шанс выбиться в люди – стать священником.
– Я подумаю, мама! – коротко ответил Сталин, на секунду отрываясь от книги.
С отцом аналогичный разговор закончился трагически.
– Прими мой горячий совет, сынок, никогда не слушайся баб и свою мамашу в особенности! – усадив перед собой сына, начал поучать Бесо. – Ты уже взрослый мужчина и должен знать горькую правду: твоя мать хоть и прекрасная женщина и весьма аппетитна в постели, но, к сожалению, круглая дура. Знаю, что она склоняет тебя стать священником. Мой совет: пошли ее на три буквы. Подумай лучше какие прекрасные перспективы нас с тобой ждут. Я научу тебя сапожничать, и мы вдвоем горы сможем свернуть. Вместо моей маленькой будочки купим большую просторную будку на двоих. Зажмурь глаза и представь: мы с тобой целыми днями сапожничаем, а в перерывах читаем друг другу наизусть Шота Руставели и пьем вино!
– Я, папа, в курсе, что мама у нас, мягко выражаясь, не большого ума. Скажу больше, я отнюдь не горю желанием стать священником. Однако, к сапожному ремеслу у меня душа совершенно не лежит, да и руки мои, как ты сам не раз говорил, не из того места растут. При данных обстоятельствах, думаю, мне лучше все-таки пойти учиться в духовное училище (за неимением в нашей системе образования бездуховного училища)! – Сталин грустно улыбнулся одними кончиками губ.
– Ты окончательно обезумел! – рассердился отец. – Какое бездуховное училище, несчастный? О чем ты говоришь? Ты хоть понял, что я тебе предложил?! Мы с тобой вдвоем будем чинить ботинки всему Гори! Представляешь перспективы? В нашей большой будке мы будем пить вино и читать друг другу Руставели! Что может быть прекраснее?