– Счастливая ты, Кеке! – мрачно смотрели на нее подруги. – Нам бы такого сыночка!

– Такого сыночка еще перед Господом заслужить надо! – гордо воротила нос Кеке. – Я думаю, что бог принял во внимание мою праведную жизнь, оценил ущерб, который нанес мне Бесо, и решил вознаградить меня за все мои страдания таким замечательным сыном.

Мама дошла до того, что заказала себе визитные карточки, которые раздавала своим клиентам и знакомым. На них значилось:

«Услуги по стирке белья. Быстро и качественно. Обращаться круглосуточно (адрес).

Кеке. Мать священника (кандидата в архимандриты) Иосифа Виссарионовича Джугашвили».

Когда маме сообщили, что ее сына выгнали из семинарии, она не поверила ушам своим.

– Какая ложь! – плюнула она в лицо подружке, которая первая, довольно ухмыляясь, принесла ей «радостную» весть. – Да знаешь ли ты, дура, кто такой мой сын? Он без пяти минут архиепископ! Он тебя в порошок сотрет!

– Ты сама, Кеке, дура! Если не веришь, сходи в семинарию и узнай все сама!

– Конец тебе, гнусная женщина! – не унималась мама. – Пожалеешь, что на свет родилась! Все расскажу сыночку! Ты теперь ни в одну церковь не войдешь! Все батюшки в тебя плевать будут, как в самую гнусную еретичку! Мой сын так сделает, что все церковные службы отныне будут начинаться с анафемы тебе и всей твоей семье. А я прямо сейчас твою рожу расцарапаю!

Разгневанная мать бросилась на вестницу несчастья, которая была вынуждена спасаться бегством.

Мама постаралась поскорей забыть эту историю, однако вскоре пришли официальные бумаги об отчислении сына.

Много дней убитая горем мать провела в одиночестве, закрывшись в своей комнате. Она не пила, не ела, только плакала и молилась. Больше, чем через месяц, она появилась на людях. Исхудавшая и почерневшая от горя.

– Как сынок? – пытались подколоть ее подружки. – А то у нас тут грешки накопились, пока тебя не было. Поможешь по-дружески? Авось примет нас твой архиепископ?!

– Я убью его! – твердо ответила мать. – Завтра же поеду в Тифлис, найду и, если он не вернется в семинарию, убью!

К счастью, угрозу Кеке слушали многие, слух быстро разлетелся по маленькому городу Гори, и кто-то успел предупредить Сталина. Узнав, что по его душу выехали, будущий вождь народа не стал искушать судьбу и поспешил скрыться.

Мама обегала адреса, где мог скрываться сын, на последние деньги наняли сыщиков, которые перетряхнули весь Тифлис, однако он как в воду канул. Через пару месяцев закончились деньги, отложенные на поиски, и Кеке была вынуждена вернуться в Гори несолоно хлябавши.

По случаю ее прибытия случился невиданный ажиотаж среди подруг. Они побросали нестиранное белье и побежали на вокзал.

– Как сынок? – протиснулась вперед одна из подружек, расцеловывая Кеке. – Мне всегда было любопытно узнать, как человек может жить без денег, жилья и работы. Чем они, бомжи, питаются? Где ночуют? Как у них с половой жизнью? Рассказывай! Все по порядку!

– Как ты, милая моя, уехала, я прямо место себе не находила! – затараторила, не давая Кеке опомниться, другая подруга. –Кушаю суп, а у самой ком в горле стоит. Думаю, как там моя бедная Кеке? Не дай бог убили ее бомжи во главе с сыночком. А вчера мне Сосо во сне приснился! Страшный, грязный и полностью голый (без трусов)! Будто бы он во главе шайки разбойников (все голые) напали на тебя и жестоко надругались! Проснулась вся в слезах! Меня муж успокаивает, а я плачу!

– Я слышала, Кеке, что ты зря съездила! Сыночка своего не убила! – басом заголосила мужеподобная прачка. – Я заранее знала, что все это напрасные хлопоты. Ясно же, что Сосо живет глубоко под землей в канализационных трубах! Конечно, когда человек живет в прямом смысле слова в дерьме, найти его невозможно. Даже если туда залезть, он нырнет поглубже и ищи-свищи!

– У меня больше нет сына! – отрезала Кеке, растолкала подруг и, сгорбившись, медленно побрела в сторону дома.

Мама и сын расстались и встретились только через много лет после Октябрьской революции (о чем речь впереди).

Тем временем, наступала зима 1899 года.

К этой зиме почти все знакомые Сталина заняли жесткую позицию и стали отказывать ему в ночлеге. Дело в том, что соседом он был крайне неудобным. Он либо молчал часами, погрузившись в свои мысли, либо наоборот был не в меру говорлив, всех перебивал, декламировал стихи собственного сочинения (они никому не нравились) или пел песни по ночам (тяга к пению сохранилась у него на всю жизнь).

– Извини, Сосо, но жена просила тебя не пускать! – оправдывался очередной «друг». – Ты в прошлый раз так распелся в два часа ночи, что у нас весь дом на ушах стоял.

– Сегодня петь не буду! Мне некуда идти! – просился Сталин.

– Сказал же, нет! – отрезал друг. – У меня дочка тебя так боится, что чуть не писается. Один плюс: кашу есть начала. Раньше мы чего только не делали, чтобы заставить ее кушать. А теперь только припугнем, что ты придешь, как за милую душу уплетает. Спасибо тебе!

Ночевать под открытым небом становилось все прохладнее, и Сталин бросил все силы на поиски жилья.

Однажды ему повезло. В физической обсерватории освободилось место.