Он поспешно выехал в Инзу, где находился штаб Тухачевского. Выслушав сообщение, Тухачевский заволновался:

— Возвращайтесь в Симбирск! Иванова арестовать немедленно! Вот приказ... Впрочем, едем вместе.

До Симбирска-Первого ехали вместе. На этой станции стоял бронепоезд.

— Ну вот и прекрасно, — сказал Тухачевский. — Я сойду здесь. В случае чего, дайте знать: пригоню бронепоезд...

Они попрощались, даже не заподозрив, что бронепоезд уже захвачен мятежниками, что комиссар бронепоезда арестован, его экипаж подменен людьми Муравьева.

Дальше Куйбышев решил ехать не в вагоне Военного совета, а на паровозе, с машинистом. Почему он так поступил? И сам не смог бы объяснить. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ему: будь начеку! Неизвестно, что происходит в самом Симбирске...

Разумеется, он пока не знал, что заговор Клима Иванова — всего лишь часть более крупного заговора, подготовленного Муравьевым, — заговора против Советской республики, — и того, что еще вчера глубокой ночью, втайне от членов Реввоенсовета фронта, Муравьев погрузил на пароходы шестьсот своих «приверженцев», вооруженных с ног до головы, и отплыл из Казани в Симбирск. Эти «приверженцы» плохо понимали, куда их везут и зачем. А именно такие и нужны были сейчас для выполнения авантюрного плана. «Особо надежный» отряд состоял из татар, вотяков, черемисов и китайцев, почти не говоривших по-русски. Им объяснили, что они должны захватить Симбирск, где якобы обосновались контрреволюционеры. Командующему фронтом верили.

...Поезд подошел к станции. Куйбышева удивило то, что перрон оцеплен войсками. Как только поезд остановился, вооруженные люди кинулись к вагону Военного совета.

«Мятеж!.. Ищут меня!.. Куйбышев нырнул под вагон, вышел с другой стороны и растворился в темноте.

Симбирский губисполком обычно заседал в здании кадетского корпуса. Куйбышев направился было туда, но издали заметил, что здание оцеплено. Оставалось одно: незаметно пробраться в Троицкую гостиницу, где квартировали члены Самарского ревкома и кое-кто из Военного совета армии. Как он и предполагал, гостиница была окружена мятежниками. Он незаметно прошел двором, влез в открытое окно нижнего этажа.

Свой ревком нашел в номере Галактионова. На первом же этаже.

— Что здесь происходит?

Галактионов был хмур, молча протянул Куйбышеву какую-то бумажку.

— Что это?

— Воззвание Муравьева к населению. Думаю, успел расклеить на всех заборах и тумбах. Читай!

Куйбышев читал, и лицо наливалось гневом: «Всем рабочим, солдатам, казакам, матросам и анархистам! Сборная по всем городам из Симбирска. Всех моих друзей и боевых сподвижников наших славных походов и битв на Украине и на юге России ввиду объявления войны Германии призываю под свои знамена для кровавой и последней борьбы с авангардом мирового империализма — Германией. Долой позорный Брестский мир! Да здравствует всеобщее восстание!»

Это был открытый мятеж. В поддержку эсеровского мятежа в Москве, в поддержку левоэсеровского Центрального Комитета, принявшего секретное постановление: «В самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира».

Муравьев предлагал образовать «Поволжскую республику» во главе с эсерами Камковым, Спиридоновой и Карелиным, немедленно заключить перемирие с белочехами, прекратить гражданскую войну и начать наступление против Германии.

— В Москву успели сообщить?

— Успели. И в штаб фронта — тоже. Вызывали Тухачевского, но его не оказалось в Инзе. Сказали: выехал в Симбирск.

— Он на Симбирске-Первом.

— Его срочно вызвал на свою штаб-яхту Муравьев. Москва отозвалась быстро. Железнодорожники-телеграфисты несколько минут назад принесли ответную телеграмму от Ленина. Вот она!

Куйбышев пробежал глазами текст телеграммы: «...Бывший главнокомандующий на Чехословацком фронте левый эсер Муравьев объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте...»

— А где Муравьев сейчас?

— У нас над головой. На верхнем этаже!

— Здесь?!

— Да! Формирует правительство «Поволжской республики».

— Так почему вы не убили его до сих пор?!

Он схватился за кобуру маузера, но Галактионов отвел его руку.

— Я считал тебя хладнокровнее. Хочешь, чтоб они тебя самого пристрелили? Муравьев ведет переговоры с Симбирским губисполкомом, пытается перетянуть его на свою сторону. Он ведь понимает: без поддержки представителей Советской власти мятеж обречен на провал. Верят Советам, а не ему.

Первый порыв прошел, Куйбышев остыл, задумался. Усмехнулся.

— Живым Муравьев от нас все равно не уйдет, — наконец произнес он. — Ты, Алексей Петрович, прав, как всегда. Горячность все может испортить. Надо связаться с губисполкомом, с его председателем Варейкисом. Пусть затянут переговоры с мятежниками, а мы тем временем пошлем в войска своих агитаторов из политотдела армии. Нужно отпечатать листовки, разоблачающие изменников... Спасти Тухачевского! Ему грозит смерть...

Куйбышев действовал смело, решительно. Послал к пристаням взвод красногвардейцев и команду пулеметчиков с приказом захватить штаб-яхту Муравьева «Межень», куда, возможно, уже прибыл Тухачевский и где его конечно же схватили и упрятали в трюм.