— Хорошо, хорошо, — успокоил ее Эдик, — я уйду, но там же стоят.

Зара попробовала приоткрыть дверь, чтобы взглянуть на улицу, но та заскрипела, и девушка в испуге оставила эту попытку.

— Пойду из комнаты посмотрю, а ты стой здесь.

Она прошла в спальню, осторожно отодвинув занавеску, выглянула на улицу. Мужики стояли прямо напротив калитки и вели бесконечный пьяный разговор.

«Черт, черт, черт, что со мной делается!» — произнесла девушка, подошла к кровати и, раскинув руки, рухнула на постель.

Выждав для приличия минут десять, Эдик двинулся за ней.

Когда он вошел в комнату, Зара лежала в позе распятого Христа и признаков жизни не подавала. Эдик опустился рядом, на краешек кровати и стал мучительно соображать, как ему вести себя дальше. Он осторожно дотронулся до её руки и услышал при этом сонное:

— Ты обещал.

То есть о продолжении не могло быть и речи.

— Я ничего не сделал, — печально сказал Эдик, — просто коснулся твоей руки, — и горестно добавил, — как только эти козлы свалят я сразу уйду.

Услышав обиду в его голосе, девушка открыла глаза, губы ее тронула улыбка. Эдик расценил это, как жест доброй воли и воспрянув духом, несколько подался вперед. Его движение не ускользнуло от внимания Зары, она было, предостерегающе подняла руку, но тут же уронила ее и обреченно сказала: «Иди ко мне». Эдик с бешено колотящимся сердцем лег рядом, обнял, привлек к себе и горячо поцеловал, стукнувшись зубами о ее зубы. Они сплелись в объятиях, так, что было не разобрать, где чьи ноги и руки. Но вдруг Зара высвободилась и испуганно спросила:

— Мы заперли дверь? Нет? Быстро иди проверь!

Юноша поднялся и нетвердой походкой направился к выходу. Дверь действительно была не заперта. Когда он, закрыв задвижку вернулся в комнату, девушки не было… То есть ему показалось, что ее нет. На самом деле, Зара скинула халат (он валялся под ногами) и спряталась под одеяло. Эдик замешкался, не зная, что предпринять и словно почувствовав это, ее насмешливый голос спросил из-под одеяла:

— Долго будешь так стоять?

— Мне раздеться? — севшим голосом спросил он.

— Нет, там в сенях висит фуфайка, надень и ложись… Раздеться, конечно!

Не заставляя себя больше упрашивать, торопливо раздевшись, он лег рядом, ощутив тепло ее тела.

— Только помни, — прошептала ему в ухо Зара, — ты обещал. — Просто так полежим, и все, ты уйдешь.

— Конечно, — послушно сказал Эдик и потянулся к девичьей груди. К сожалению, она была укрыта плотной тканью лифчика. Эдик долго боролся с застежками, наконец, высвободил нежные холмики с напрягшимися сосками и жадно приник к ним губами. Зара еле слышно застонала и обхватила его голову руками. Эдик никак не мог поверить, что все это происходит с ним. Конечно же, это сон, чудесный, волшебный сон, в котором он лежит с красивой девушкой, гладит ее тело, покрывает поцелуями лицо, тискает ее грудь. Когда такое было? Когда такое будет вновь?

В какой-то момент рука его скользнула вниз к ее бедрам и наткнулась на грубую резинку трусиков, отповеди не последовало, и он опустил руку ниже, оглаживая упругую попу. Ткань кончилась, и он ощутил атлас ее кожи, потом ладонь Эдика выписала полукруг, и прикоснулась к нежнейшей внутренней стороне бедер.

Зара, хихикнув от щекотки, сильно сжала колени, стиснув его руку и едва слышно повторила:

— Ты же обещал…

— Прости, — так же тихо ответил Эдик и хотел было вытащить ладонь, но девушка не отпускала ее, а в следующий момент открылась и подалась вперед, его рука оказалась прижата к низу ее живота. Эдик медленно с нажимом стал поглаживать теплую, влажную ткань трусиков, которая оказалась под рукой. Девушка сильно прижалась к нему, и нащупав вздыбленный член, сама стала гладить его, затем стиснула так, что он едва не вскрикнул от боли.

— Ой, прости, прости! — прошептала, — я тебе больно сделала?

— Приятно, — возразил Эдик.

Впоследствии он не мог воссоздать в деталях все то, что у них произошло. Помнил только тот момент, когда испытал болезненно-сладостную долгую судорогу и услышал ответный страстный стон, а затем испуганное: «Что мы наделали!».

Девушка высвободилась из-под Эдика, откинула одеяло, стала шарить по нему рукой, провела у себя между ног и поднесла пальцы к глазам, затем выскочила, включила свет ночной лампы и в ужасе повторила: «Что мы наделали!».

Эдик, словно завороженный, смотрел на кровь, не зная, как реагировать.

— Мне конец, — обреченно сказала девушка, — эта армянская сука убьет меня.

— Не обязательно говорить ей, — наконец, выдавил из себя Эдик.

Зара посмотрела на него, как на идиота.

— А простыня? — она вскочила на ноги. — Вставай, попробую застирать, а ты одевайся, уходи скорей.

Эдик поднялся, стал одеваться, путаясь в штанинах. Зара откинула одеяло, сдернула простынь и как была, голая, выскочила из спальни. Сон в летнюю ночь кончился. Очарование растаяло, как с яблонь белый дым. Он оделся, подошел к окну, выглянул из-за занавески — двор был пуст — направился к выходу. Девушка стояла в кухне, наклонившись над умывальником, и яростно намыливала, терла простыню. Эдик подошел к ней и поцеловал ее обнаженное плечо.