Шрифт:
Лишь бы она теперь выжила. Ты ведь обязана выжить, малышка. Ты ведь так хотела сына. Вот он, лежит, смотрит на меня. И ты обязательно должна его увидеть. И не просто увидеть, а воспитать, окружить его своей чистой, искренней любовью, теплом, лаской.
В глазах становится влажно, вдыхаю отчаянно, пытаясь взять себя в руки.
– Папочка, пора, – заходит врач.
– Да, да, – голос не слушается от накативших эмоций. – Ещё минутку и я пойду…
У меня там много дел… Пусть только мне скажут, что Маша выживет… И тогда я со всем справлюсь.
– Пока, мой маленький, – шепчу онемевшими губами. – Ты не бойся ничего. Папа обязательно вернётся. И мамочка твоя скоро поправится и тоже придёт.
Глава 12.
Врача, который оперировал Машу, удаётся найти далеко не сразу, но на помощь приходит уже прикормленная мною медсестра, вытаскивает доктора из какого-то неприметного кабинета. Мужик немолодой, явно уставший.
– Вы муж Марии Филатовой? – хмурится.
– Да. Как она? – жду ответа с колотящимся сердцем.
– Скажу честно, не слишком хорошо, – потирает глаза врач. – У неё была остановка сердца во время операции. Еле завели.
Боже! Лицо моё немеет от этой новости.
– И? – воздух застывает в лёгких, сжимаю вспотевшие от волнения ладони.
– Она пока не пришла в себя, насколько мне известно. И шансы на то, что ваша жена вернётся к жизни туманные, скажу прямо. Во время остановки мозг не получает кислород, это может иметь различные тяжёлые последствия.
Дальше он объясняет всё сложными медицинскими терминами, непонятными диагнозами. Из всего этого я понимаю только то, что жизнь Маши сейчас поддерживают аппараты, а сможет ли она очнуться, никто не берётся прогнозировать.
Внутри меня всё дребезжит от его слов.
– Но нужно надеяться, – добавляет врач. – Ребёночка мы спасли, с ним всё хорошо.
– Да, я видел сына, – сглатываю тяжело.
Хочется схватить врача за грудки и потребовать более конкретных ответов, но я понимаю, что он не сможет их дать.
– Всё в руках Божьих, – философски выдаёт он.
– Я хочу её увидеть, – хриплю, борясь с эмоциями, разрывающими изнутри.
Вижу, врач собирается отказать.
– Пожалуйста, – хватаю за руку, смотрю в глаза, не пытаясь скрывать бурю, которая творится у меня внутри. – Я щедро отблагодарю.
– Хорошо, – тяжело вздыхает он. – Пойдёмте. Пущу вас буквально на пару минут.
На входе в реанимацию выдаёт мне новый халат, маску, ведёт по унылым коридорам.
– Вот здесь, – отрывает одну из дверей.
Мы попадаем в небольшой тамбур, отделённый от основной палаты стеклянной перегородкой.
– Постойте, посмотрите, дальше нельзя.
Выходит, а я прилипаю к стеклу.
За ним моя Машка. Узнать её практически невозможно. Она такая маленькая, бледная, беззащитная на этой огромной кровати. Какие-то трубки закрывают её восковое лицо. Единственное, что осталось от неё прежней – светлые, пшеничные пряди, выбившиеся из-под больничной шапочки. Рядом пугающие приборы, пищащие равномерным раздражающим звуком.
– Машка, – шепчу беззвучно.
Понимаю, что она не услышит. Сжимаю кисти в кулак от беспомощности. Понимаю, что не чувствую её рядом. И не уверен, что почувствую, даже если подойду ближе и возьму за руку. В груди разрастается болевое ощущение пустоты.
Но надежда ещё есть. Она есть! – напоминаю себе.
Маша, ты не можешь уйти! Ты не имеешь права бросить меня!
На всё воля Божья. И никаких гарантий…
Зажмуриваюсь, варясь в лаве своих оживших страхов. Снова открываю глаза, рассматривая жуткую картинку. Вот то, чего я боялся больше всего. Мой оживший кошмар.
Возможно, я пессимист, но с самого начала я был в глубине души уверен, что Машкина беременность закончится именно этим. Потому и психовал так.
А психи мои привели к тому, что Машка оказалась здесь. Долбанный замкнутый круг, который теперь не разорвать.
Пусть я буду во всём виноват, только не оставляй меня, моя девочка. Ненавидь меня, но живи, пожалуйста.
– Пора, – входит в палату врач.
– Как только будут новости, вы мне сообщите? – спрашиваю еле слышно.
– Да. Оставите мне свой телефон.
Выхожу из больницы как в бреду. Понимаю, что в таком состоянии за руль мне нельзя.
Достаю телефон, набираю друга.
– Гордей, – хриплю я.
– Что-то случилось? – тут же понимает он.
– Да. Машу ночью прооперировали.
– И?
– У меня родился сын. Маша всё ещё без сознания в тяжёлом состоянии, и прогнозы врачи дают не радужные.
Напряжённая пауза.
– Ты в больнице? Я сейчас приеду.
– Спасибо тебе, друг, – тяжело сглатываю я.
Жду друга на лавочке в сквере возле больницы. В моих руках тлеет уже вторая сигарета. Я даже курить не могу, только смотрю потерянно на огненный кончик, и понимаю, что сам тлею так же.