— Я не против телохранителей. Они были у меня всю жизнь.

— Я собираюсь быстро принять душ, — сказал Дарио, вставая.

— Ох, я чуть не забыла. Я пыталась проверить винный погреб. Дверь заперта.

Дарио вдохнул. — Привычка, я думаю. Я напомню Графине, что замок ей больше не нужен.

Я хотела спросить, зачем вообще нужен замок, но у меня было ощущение, что я уже превысила свою норму вопросов на ночь. Услышав шум льющейся воды из ванной, я выключила свет на прикроватной тумбочке и скользнула глубже под одеяла, благодарная, что затронула тему Джози. Если раскрыть ее информацию, ее призрак не попадет в наш брак.

Я надеялась, что так и будет.

Глава

Девятнадцать

Каталина

В следующие несколько недель мы вошли в рутину. Мы с Дарио вместе завтракали, прежде чем он уходил на свой рабочий день. Наше времяпрепровождение было ночью. Иногда ему нужно было выйти. В другие вечера после ужина он работал в своем кабинете внизу. В любом случае, мы могли поговорить и пообщаться наедине в нашей спальне. Хотя я больше не задавала вопросов о Джози, мы никогда не теряли возможности поговорить.

За относительно короткий период нашего брака я пристрастилась к тому, как Дарио прикасался и целовал меня. Его терпение и моя решимость принесли желаемый результат. Секс стал не только лучше, я еще жаждала близости. Перед сном, ночью или утром мы оба начинали заниматься любовью.

В его присутствии у меня закипела кровь. Его внимание послало электрический ток в мое ядро. Однажды ночью, когда мы забрались в постель, я подошла ближе и провела кончиками пальцев по шрамам на его груди.

— Ты можешь рассказать мне об этом, — сказала я. — И я не буду тебя бояться.

Дарио откинулся на спинку кровати и потянулся к моей руке. Его аромат свежего душа наполнил мои чувства, когда его рука согрела мою. — Я не уверен, что помню, как я их все получил, — он улыбнулся. — Данте несет ответственность за некоторых.

— Вы с Данте поссорились?

— Когда мы были мальчиками. Наш отец воспитывал нас.

— Что? — сказала я, садясь повыше и глядя на его красивые черты лица. — Почему?

— Чтобы сделать нас жесткими.

— Он не хотел, чтобы вы причиняли друг другу боль, не так ли?

— Если ты спросишь меня, я бы сказал, что он хотел, чтобы один из нас убил другого.

Мой желудок скрутило. — Но теперь ты близко. Данте был сегодня вечером на ужине.

— Это худший кошмар моего отца. Если бы он мог держать нас в состоянии войны друг с другом, ненавидя и не доверяя друг другу, мы не могли бы воевать с ним.

Я думала о своем отце. — Я не могу представить отца, желающего, чтобы его дети ненавидели друг друга. Я скучаю по своим братьям и сестрам. Я очень рада, что Камила скоро приедет в гости, — я хотела задать больше вопросов. Были темы, о которых мне еще предстояло спросить. — Суровое воспитание Винсента, должно быть, сработало. Папа сказал, что слышал, что в тринадцать лет ты стал взрослым человеком.

Дарио протянул правую руку, вывернул ее и показал мне шрам на предплечье. — Это из омерты — церемонии.

Я провела кончиками пальцев по шраму. Оно должно было быть более трех дюймов в длину. — Я читала, что во время омерты кто-то укалывает палец, чтобы получить несколько капель крови.

Дарио покачал головой. — Это был не укол.

— Кто тебя порезал?

— Капо деи капи. Это был бы мой отец.

— И тебе было тринадцать? — спросила я недоверчиво. — Я слышала, как ты перерезал человеку горло. Вот как ты получил свое прозвище.

— Этот человек был предателем. Его поймали на краже у семи, — Дарио покачал головой. — Его смерть была примером и предупреждением. Тот факт, что в конце он умолял ребенка сохранить ему жизнь, произвел неизгладимое впечатление.

Подняв глаза, я встретила его взгляд. — Ты… если у нас будет сын? — подавляющее чувство страха мешало мне задать вопрос.

— Я бы предпочел, чтобы мой сын стоял рядом со мной, потому что он хочет быть там, а не он был там, потому что он не хочет пропустить мою смерть.

— Сколько тебе было лет, когда он заставил тебя с Данте драться?

— Четыре или пять.

— До?

— В подростковом возрасте мы сформировали единый фронт. В конце концов мы сказали ему, что если он попробует это дерьмо еще раз, то у него истечет кровью.

— Разве это не противоречит каким-то правилам? Он капо… капо деи капи.

— Он сделал выбор. Он мог убить нас обоих.

— Он бы сделал это?

— Наверное, он об этом подумал. Он этого не сделал, — сказал Дарио. — Дело в том, что то, что мой отец сделал с нами, сделало нас одновременно сильными и дисциплинированными машинами для убийства. Мы поклялись в верности ему и семье, но, если Винсент Лучано не хотел спать с охранниками, выставленными каждую ночь у двери его спальни, ему пришлось признать, что он слишком хорошо выполнил свою работу. Кто-нибудь из нас бы его вытащил.