Я поднимаю на него глаза и делаю то, что давно хотела сделать с тех пор, как эти чернильно-черные волосы впервые коснулись моей кожи. Я погружаю руки в него, заполняя пальцы мягкими, густыми локонами, хватаю и сильно тяну, чтобы притянуть его лицо к своему.

— Мне все равно, подходишь ли ты мне, — говорю я.

Я целую его глубоко и крепко. Я целую его так, как он целовал меня на выставке, как будто я съем его живьем.

Я трахаю его рот языком так, как хотела бы, чтобы он трахал меня членом: глубоко, заполняя его рот до самого верха.

Мы отрываемся друг от друга только для того, чтобы отдышаться.

Глаза Коула пылают так, как я их никогда не видела.

— Пойдем со мной, — приказывает он.

Его рука обхватывает мое запястье и тянет меня к двери.

Мы уходим вместе, и мы оба знаем, куда идем.

Пока широкая мускулистая фигура не переступает перед нами, преграждая путь.

Сначала я его не узнаю. Он одет как Рэмбо, на его лице камуфляж джунглей, а черная кефаль прикрывает его светлые волосы. Но размер должен был меня насторожить. Не так много людей могут заполнить своей массой целый коридор, отгораживаясь от нас, как пробка от бутылки.

— Шоу, — говорит Коул и отрывисто кивает Аластору, пытаясь проскользнуть мимо, но мое запястье все еще крепко зажато в его руке.

Аластор Шоу не намерен отпускать нас так просто.

— Коул! — говорит он, его рокочущий голос прорывается сквозь грохот музыки. — Я думал, что увижу тебя здесь. Я слышал, у тебя появился новый ученик. Это...

Он заглядывает через плечо Коула, пытаясь разглядеть меня среди дыма, цветов и тусклого фиолетового света. Мой вид заставляет его прерваться на полуслове.

На его лице отражается странный поток эмоций:

Во-первых, шок.

Во-вторых, нарастающее неверие.

И наконец, то, что выглядит как чистое ликование.

— Вот она, — вздыхает он.

Коул отпускает мое запястье, разрывая связь между нами.

— Она просто арендует студию в моем здании, — говорит он.

Ухмылка только расплывается по лицу Аластора. По непонятным мне причинам он выглядит безумно счастливым.

— Не сомневаюсь, — говорит Аластор. — Я слышал, ты ее наставляешь.

Коул молчит.

Я не понимаю, что, черт возьми, происходит. Раньше он никогда не казался смущенным из-за меня. Мое лицо пылает, и я хочу высказаться, но напряжение настолько велико, что в кои-то веки я держу рот на замке.

— Она для меня никто, — говорит Коул так тихо, что я его не слышу. Я наблюдаю, как слова формируются на его губах и переносятся на Аластора, глубоко врезаясь в меня по пути.

Теперь это я делаю шаг назад от Коула, мое сердце холодное и мертвое в груди: стейк, брошенный в холодильник.

Аластор только смеется.

— Ты привел ее сюда, — говорит он. — На вас одинаковые костюмы.

Теперь челюсть Коула сжимается, и он делает шаг между мной и Аластором, ставя меня прямо за своей спиной. Он стоит лицом к лицу с Шоу, почти одного роста, один стройный и смуглый, другой широкий и светловолосый.

— Хорошо, — шипит Коул. — Она моя ученица. И учится она только у меня. Так что держись от нее подальше.

— Ты такой территориальный, — рычит Аластор. — Тебе нужно научиться делиться.

— Никогда, — рычит Коул в ответ. — Держи дистанцию. На этот раз я не буду шутить.

Снова схватив меня за запястье, Коул тащит меня мимо Шоу, постоянно держа свое тело между нами.

Он тащит меня на улицу, в холодную октябрьскую ночь. Он не отпускает мое запястье, пока мы не окажемся в нескольких кварталах от дома.

— Что это было, черт возьми? — требую я.

— Ничего, — отвечает Коул.

— Даже не пытайся, мать твою. Не пытайся притвориться, что это было что-то близкое к нормальному.

— Я ненавижу Шоу, ты же знаешь.

— Я видела, как ты общаешься со многими людьми, которых презираешь. Это было другое. Ты был напряжен. Он тебя расстроил.

Коул надвигается на меня, злясь еще больше, чем на Аластора.

— Я не расстроен, — рычит он. — Мне плевать на Шоу.

— И на меня, видимо, тоже, — саркастически говорю я.

Коул поднимает руки перед моим лицом. Они дрожат от желания ударить меня.

Но вместо этого он указывает на меня пальцем.

— Держись от него подальше.