Шрифт:
Не в силах с собой совладать, он присел. Затем поднялся, ухватившись за голову. Обернулся вокруг себя и снова промычал от невыразимой боли, отчаяния и страдания.
Самый любимый и близкий человек покидал его. Из-а его же ошибки! И Костя ничего не мог поделать, как бы не пытался, всё оказалось бесполезным, невозможным.
И всё, что он теперь мог наблюдать — как Лена бежит от него. В домашней одежде, на каблуках, без денег. Но убегает куда-то.
Ей всё равно на то, что скажут другие. Всё равно на то, что мир не безопасен. Сейчас незнакомые люди и этот город ей куда безопаснее и роднее, чем её Костя. Её Костя!
Он принадлежит ей, и больше никому! Как она этого не может понять?
Он не монстр! Это все вокруг монстры, но не он. Он её любимый и когда-то дорогой Костя.
— Лена, блядь, вернись!
Глава 11
Может, сами разберемся?
В коридоре коммуналки раздался звонок. Не дожидаясь ответа, кто-то затарабанил — явно не терпел.
— Да иду я, чего дверь ломаешь? — соседка — ещё не старая, но уже пенсионерка, переваливаясь и хромая, добралась до двери: — Говорила же, ключи возьми! — даже не спрашивая, кто там, открыла она дверь. — Ленка? — удивилась женщина: — А ты чего в таком виде? Чего случилось? Пожар? — искренне сопереживала ситуации, вырисованной в собственной фантазии соседка.
— Тёть Наташ, мамка дома? — не дожидаясь ответа, вошла Лена в квартиру, и тут же направилась к комнате родителей.
Она постучала, но, хоть из вежливости, всё так же нервно, словно ненавидя в этот момент все общественные правила, мешающие получить ей желаемое. Нужное в данные момент — поддержку мамы и папы.
— Мам, — коротко позвала Лена и тут же повернула ручку.
Анастасия Сергеевна и Михаил Викторович находились дома.
— Мам, — снова повторила Лена и замолкла. Подступившие слёзы и сжатая грудь больше не дали ничего сказать.
Сделав шаг вперёд, Лена сразу же кинулась к матери, обнимая её и рыдая у той на плечах.
— Насть, чё случилось? — появилась в дверях и испуганная тётя Наташа.
— Не знаю? — пролепетала Анастасия Сергеевна. — Лен, ты чего? Что с тобой? — пыталась высвободиться из крепких объятий она, чтобы посмотреть на дочь. Но та была её выше и куда сильнее, а потому просто не позволила этого сделать.
Лене не хотелось расспросов и разглядываний. Она даже не знала, хочет ли рассказывать обо всём, что узнала, и что произошло.
С одной стороны, ей хотелось этого безумно. Кто поймёт её лучше, чем мама? А мама поймёт?
И этот вопрос был одним из кирпичей, складывающихся в стену отчуждение.
Лена не знала, сможет ли мама, да и папа её понять. Они непременно помогли бы, но поняли ли бы?
Не могла она рассказать и из-за того, что не желала вновь вспоминать о своей боли, и причинять боль им. Ей хотелось одного — спастись и забыться.
Они не должны ничего спрашивать, никто из них, даже тётя Наташа. Пусть просто увидят, как ей плохо и пожалеют. Вопросов не нужно!
Лена продолжала рыдать, обнимая маму. К ним поднялся из-за стола и растерянный отец:
— Лен, что случилось? — он заметил, что дочь одета в домашнее. — Тебя Костя чем-то обидел?
Как же он был прав!
И эта правда вновь резала сердце. Лена заревела громче.
А потом внезапно стихла.
— Может, чем помочь? — всё суетилась тётя Наташа.
— Иди, Наташ, — махнул на неё раздражённый отец. Сейчас всем им уж точно не до чужого любопытства.
Недовольная соседка что-то бросила, но всё же ушла.
Отец закрыл за ней дверь.
Только теперь Лена отстранилась, а Михаил Викторович, придерживая ее за плечи, усадил дочь на диван.
Оба родителя встали напротив, ожидая, когда Лена, наконец, заговорит.
Но та молчала.
— Лен, ну рассказывай уже. — не выдержала Анастасия Сергеевна.
— Ты воды ей дай, — скомандовал отец, — ступор у неё.
Анастасия Сергеевна дала Лене стакан с водой и принялась растирать той руки.
Лена, наконец, моргнула и выпила воды.
— Мам, почему он так со мной? — тихо спросила Лена.
— Он тебя ударил? — спросил отец.
— Изменил, — всё так же тихо ответила Лена.
Будто говорила о чём-то постыдном и наполненном невыносимой боли. Словно сломанная кость, которую лучше не трогать.
— Изменил? — в растерянности с испуганным видом переспросила мама.
— Да, — снова куксясь от слёз, пролепетала Лена.
Она опять уткнулась в подставленное матерью плечо, удерживая в руке так не вовремя в ней оказавшийся стакан с водой, и второй сжимая мамину руку.