— Гостей привел, Олеся.

— Доброй ночи, ваша светлость, — улыбнулась она мне.

— Ваше сиятельство, — тихо поправил её отец. — Это граф Александр Вознесенский.

— А вот и нет, — вдруг заупрямилась она. — Я всё видела. Князь это. Тот, который на холме. И другой тоже, издалека, но не князь. Он ещё на острове чудище победил.

— Олеся! — укоризненно произнес управляющий. — Ну опять ты за своё. Ваше сиятельство, вы уж извините, ребенок…

— Нет-нет, что вы, пусть говорит, — я сделал шаг к ним и тоже улыбнулся девочке. — Что ты ещё видела?

В том момент, когда она говорила, я ощутил слабую искру. Непонятной магии, которой прежде не встречал.

— Да вы не обращайте внимания, Александр Лукич, — управляющий опустил дочь на землю и заботливо пригладил ей волосы. — Олеся у нас любительница придумывать и рассказывать сказки. Фантазия у неё хорошая.

Девочка от такого заявления нахмурилась. А я разглядывал это чудо.

Не природная сила, как мне показалось в первый раз, когда мы встретились. Похоже на неё, но тут было нечто более глубокое. Её дар мерцал, но не как у нестабильных магов. А будто он не мог набрать нужную мощность, не хватало подпитки. Источник затухал и мирно «дремал». А затем просыпался, дергаясь как это происходит иногда во сне.

Неизвестная сила и при этом очень знакомая.

— А я люблю слушать сказки, — ответил я и обратился к Олесе: — Расскажешь ещё?

— Если пряник дадите, расскажу! — заявила девчонка.

— Олеся! — возмутился отец и густо покраснел.

Я же расхохотался. Отличная деловая хватка, не пропадет. Дешево правда, если это действительно то, о чём я подумал. Ну да всегда успеется обучить девочку экономическим реалиям.

— Договорились, — я протянул ей руку.

Она недоверчиво взглянула сначала на меня, затем вопросительно на отца. Виталь лишь махнул рукой и вздохнул. Получив это молчаливое разрешение, Олеся уверенно пожала мне руку и улыбнулась:

— Вам же про холм интересно, да?

Я кивнул. Про князя мне было не менее любопытно послушать, но девочка попала в точку, больше всего в её словах меня зацепил именно дом на холме. Ведь хотел у хозяина горы расспросить про него, да закрутился с более насущными делами.

— Ну вот тогда будешь развлекать гостей, пока они ужинают, — сказал управляющий и переступил порог. — Проходите, прошу к столу.

Мы устроились в просторном помещении, занимающим чуть ли не полдома. Тут была печь, длинный стол с лавками, насколько больших шкафов и внушительных размеров кухня. На полу уже лежал добротный тряпичный ковер, да и кастрюли сверкали начищенными боками с полок. Местные очень радушно встретили семью Реченских.

Олесю усадили на стул, подложив подушку, чтобы она была наравне с нами. Пока Виталь подавал еду, девчушка вовсю разглядывала меня, совершенно не стесняясь.

— Странный вы, — в итоге изрекла она.

— Олеся! — снова одернул её отец.

— Пусть говорит, — мягко, но настойчиво сказал я.

Каждый раз, когда он её перебивал, странная магия пропадала. К счастью, управляющий по тону понял, что это не совсем просьба, и кивнул, больше не вмешиваясь.

— Видела я вас в том доме, — заговорила она и я опять почувствовал необычный слабый дар. — С дядей рыжим и тетей. С ведьмой. Дядя вас светлостью и называл. А тетя ругалась. Что-то про камни говорила, умное. Не поняла я.

— А как ты это видела? — уточнил я.

— Я мимо того дома проходила, ну и посмотрела на него. Страшный он, — вопреки такому заявлению, Олеся хихикнула. — У меня бывает так, посмотрю на что-то и… Ну, как бы сразу много. Вроде две картинки.

— Часто видишь?

Девочка пожала плечами и, пока не видел отец, умыкнула со стола коврижку. Спрятала добычу в широкий карман передника и пояснила:

— Иногда. Оно само получается, когда стараюсь, то ничего не вижу.

— А та тетя, ну ведьма которая, как выглядела? Кто-то из жителей деревни?

— Неа, — девочка помотала головой и светлые волосы непослушно растрепались. — Я если кого не знаю, то вижу плохо. Ну вроде как понимаю, что тетя или дядя, а рассмотреть не получается.

Судя по тому, как замер Виталь с противнем в руках, он сам первый раз слышал подробности о «сказках» дочери. Но я его ошибки, то есть не дать высказаться Олесе, не повторял. Впрочем, девчушка воодушевилась моим вниманием и в наводящих вопросах больше не нуждалась. Вываливала на меня весь простодушный поток мыслей.

«Видеть» она стала, когда умерла мать. Для неё это не показалось чем-то странным. Скорее помогло тогда отвлечься от горя. Словно у девочки появился свой собственный иной мир, где всё было иначе. Не всегда хорошо, но больше она видела приятного.

Мне показалось, что она долгое время и сама думала, что всё это лишь игра воображения.

Я постарался её расспросить об ощущениях, чтобы хоть немного понять суть силы. Получалось, что Олеся видела… вероятности. Потому что не всё сбывалось. При этом сначала она чувствовала потоки, а уже потом появлялись «картинки».