Комиссары не спеша вышли на проезжую дорогу и обнаружили следы шин.

– Он ехал задом, что логично, но поэтому ехал не очень ровно. Забуксовал на двух крупных булыжниках, – заметил Маттьё.

Пока фотограф делал снимки, Адамберг подобрал десяток маленьких кусочков пробки.

– А это откуда? – спросил он.

– От пробковой панели, – объяснил Маттьё.

– А откуда тут взялась пробковая панель? Ими, кажется, обивают дома изнутри для теплоизоляции?

– В том числе. Пробковые панели иногда крошатся по краям, и от них отлетают кусочки. Наверное, доктор заказал такие панели, и во время разгрузки крошки сдуло с грузовика.

Адамберг пошарил вокруг себя лучом фонарика.

– Да, – подтвердил он. – Тут есть калитка, она ведет в сад доктора. Вот почему грузовик остановился там: чтобы не перегораживать дорогу.

– А машина убийцы, скорее всего, собрала протекторами пробковую крошку.

Адамберг остановил Маттьё, придержав его рукой.

– Вот, – сказал он. – Здесь убийца поставил машину и переоделся, когда приехал, а потом когда уезжал. Взгляни на эти маленькие следы крови, – продолжал он, сев на корточки. – Они параллельны друг другу. Их наверняка оставили пластиковые пакеты, обвязанные вокруг ног. И что это нам дает? Ничего.

– Приемы явно те же самые – и нож «Ферран», и две раны на груди, и раздавленное яйцо, – значит, это точно наш убийца. Что совершенно невозможно, потому что он не мог преодолеть заградительный кордон, иначе наши люди нам об этом сообщили бы. Между тем все рапорты выглядели одинаково: «Чисто».

– А знаешь, почему это невозможно?

– Ну, скажи.

– Потому что это точно не наш убийца, – заявил Адамберг, поднимаясь. – Этот парень просто ему подражал. По собственной инициативе? Ни в коем случае. По той причине, что он не мог получить конфиденциальную информацию – о левше, о яйце – ни от кого, кроме нашего убийцы. Заказ точно поступил от лувьекского убийцы, попавшего в безвыходное положение, поскольку все передвижения жителей были ограничены из-за оцепления. Как? Явно не по телефону, потому что это рискованно. В телефоне убийцы доктора полиция могла обнаружить его звонок и выйти на него, а это всего один шаг, но он из осторожности решил его не делать. В наши дни, когда информационные технологии правят всем, какое средство коммуникации, надежное, безопасное, оставалось в его распоряжении? Куда полицейские вряд ли сунут свой нос, потому что оно отмирает и им почти не пользуются, разве что для оплаты счетов, пересылки чеков и других безобидных операций, для которых не используются сканы и электронные переводы?

– Почта! – воскликнул Маттьё.

– Она самая, почта. И мы оставили эту зияющую дыру в оцеплении, не отслеживая корреспонденцию, уходившую из Лувьека. Но министр высказался однозначно: никакой проверки отправлений, это вторжение в частную жизнь. Могу поклясться, этим путем убийца и сумел обойти препятствие. С помощью письмеца, в котором он убедительно попросил адресата совершить это убийство вместо него, таким же способом, только не из Лувьека, а извне. Этому адресату он всецело доверяет, и тот ему, видимо, предан. Потому что я никогда не видел, чтобы кто-то согласился убить незнакомого человека только потому, что его об этом попросили. Разве что наш убийца взял его за глотку. Шантажировал, угрожал выдать, если его просьба не будет выполнена.

– Если так, то он, вероятно, был тесно связан с каким-нибудь бандитом и был в курсе его дел. С человеком, который не остановится перед убийством. Чья деятельность настолько противозаконна, что он согласится без возражений.

– Деятельность нынешняя и, возможно, прежняя, – подхватил Адамберг. – Даже если ты завязал, над тобой по-прежнему висит дамоклов меч.

Десять жандармов, отправленных на поиски, возвращались один за другим с пустыми руками.

– Если коротко, то в окрестностях пусто, – сказал их начальник. – Нам попался молодой отец на мотоцикле с сыном девяти лет за спиной, а также две легковушки, но за рулем были женщины. На всякий случай записали их имена.

– И зря, – сказал Маттьё, покачав головой. – Наш парень уже далеко.

Два комиссара, недовольные осмотром места преступления, молча сели в машину, переживая свое поражение, и тут позвонил судмедэксперт.

– Вы, конечно, удивитесь, – сказал он, – но орудовал ножом не он. Раны были нанесены левшой, но только настоящим. Никакой нерешительности, никаких отклонений лезвия. Что касается вашего яйца, то в нем есть зародыш. Блошиных укусов на теле нет.

– Вот и подтверждение, – заявил Адамберг. – На сей раз орудовал ножом настоящий левша. И у исполнителя не было блох. Мне только непонятно, почему наш лувьекский убийца так поторопился. Да, он нетерпелив, но не настолько же!

– Потому что доктор должен был завтра уехать на выходные, – сказал Маттьё. – В Сен-Мало, повидаться с отцом.

– Откуда ты знаешь?

– От одного из тех жителей, к которым я заходил с оповещением. Он мне пожаловался. Обычно доктор вел прием и в субботу утром.

– Вот почему наш приятель так спешил. Письмо, отправленное из Лувьека, приходит в Комбур на следующий день, так?

– Да, конечно.

– В среду вечером он понял, что сам Лувьек и его границы превратились в ловушку. Судя по всему, он написал письмо, в четверг его отправил, и адресат получил его сегодня утром. Пока ты завтра будешь заниматься отправкой назад нашего подкрепления, я пообщаюсь с комбурским почтальоном. В котором часу он заканчивает выемку корреспонденции в Лувьеке?

– В десять тридцать.

Меркаде удалось найти имя и личный телефон начальника почты в Комбуре. Учитывая неотложность дела, чиновник, человек в высшей степени «сердечный», как любили говорить жители городка, несмотря на субботний день, сообщил ему данные почтальона, в чьем ведении был и Лувьек. «Сердечный» человек создал Адамбергу неожиданную проблему, пробудив в нем вторую смутную мысль, и теперь он никак не мог поймать ни ее, ни даже первую. Почтальон с мальчишеским голосом проявил готовность помочь, чем сможет.