Руслан понял, что все ему не одолеть никак, и решил хотя бы по чуть-чуть попробовать каждое блюдо. Но и эта стратегия уже демонстрировала несостоятельность. Он только-только добирался до курицы, а уже не мог сказать, что голоден. Но и остановиться он тоже не мог. Например, те самые жареные пельмешки. Чудо какое-то.

— Майоран, ива и чампа, — прожевав очередной пельмень, сам ответил на свой вопрос Руслан.

— Чампа откуда знаешь? — удивился Дауд.

— А ты откуда?

— Цветы люблю, да, интересуюсь.

— Никогда бы не подумал…

— Откуда знаешь, какие цветы Амина сажала? Ахурамазда подсказал?

— Отстань от Ахурамазды, — вздохнул Руслан. — Это цветы, которые соответствуют семи Амеша Спентам.

— Угу…

— Так, давай я попробую как-то очень просто и обобщенно, да?

— Конечно, Руслан-муэллим, сложно и конкретизированно не надо! — то ли тонко подколол, то ли поддакнул Дауд.

— «Меша», «мрити», «морт» — это смерть. Частица «а» в индоевропейских языках отрицательная, что получаем?

— Не… смертный?

— Сезон шуток про Несмертного Джо объявляется открытым… Бессмертный, Дауд, бессмертный!

— Знаешь, как на азербайджанском будет? Или на турецком? Или на…

— Всё, успокойся! Извини! Итак, амеша — это бессмертный. Слово «спента» в конечном счете восходит к старому санскритскому глаголу «су» со значением «возрастать». Цельный, здоровый, сильный. Всё как в русском, в общем. Святой. Амеша Спента — бессмертный святой. Всего их семь.

— И у каждого есть свой цветок, — понял Дауд, но тут же прервался и сменил тон: — Ты помидор жареный возьми, двумя пальцами шкурку сними, вот так вдоль его ножом порежь, сок течет, да? И в сок макай кебаб. А потом можно капусту закинуть, вообще все изменится! Хингал зачем не ешь?

Руслан с ужасом осознал, что значительная часть этих блюд еще и сочетается. И пробовать их по отдельности — это как играть в детальки лего вместо того, чтобы построить из них что-то.

— А что эти святые значат? Почему Амина базилик сажала? Огнепоклонники ведь не так молятся?

— Тебе надо на все вопросы отвечать?!

— Если можно, Руслан-муэллим.

— Я даже не знаю, с чего именно начать… — растерялся Руслан.

— Начни с баранины, — посоветовал Дауд. — А то остынет.

Руслан так и поступил. Сунул в рот кусок шашлыка, раздумывая о том, как коротко рассказывать о части религии с историей в три тысячи лет.

— Ладно, давай так. Нельзя воспринимать религиозные категории буквально. Семь бессмертных святых — это семь проявлений Ахурамазды. — Руслан отложил еду и принялся загибать пальцы. — Благой помысел, наивысшая правда, святое благочестие, та самая избранная власть, чей плакат ты видел в комнате Амины, что там дальше? Целостность, потом бессмертие.

— Это шесть, — заметил Дауд.

— Да, с седьмым все сложно. Это, скажем так, святой дух. Он часть каждого из шести и вместе с тем нечто отдельное. Кто-то относит его к бессмертным святым, кто-то нет. Все очень сильно зависит от периода…

— То есть это главные святые зороастризма. А им молятся?

— Не-не-не! Я же говорю, это просто проявления. Вот, например, у христиан есть святые. Николай Чудотворец, допустим. Это конкретный человек. Плюс ему можно отдельно молиться. Тут не так. Молятся только Ахурамазде. В этом смысле зороастризм куда более монотеистическая религия…

— Так, — Дауд уложил в голове первую порцию информации. — А почему вообще название такое?

— Прекрасный вопрос! — Руслан опять пожалел, что не может закатить глаза. — От имени главного и единственного пророка — Зороастра. Или, как было у Ницше, Заратустры. Ну? «Так говорил Заратустра», помнишь?

— Не читал, — отрезал Дауд.

— А что ты вообще читал?!

— Бризантность гексогена помнишь?

— Эм-м…

— Двадцать четыре миллиметра.

— Ладно-ладно, — Руслан поднял руки в знак примирения. — Ты, вероятно, эксперт в своей области.

— Да.

— Теперь ты ждешь, что я задам вопрос?

— Да. — Дауда, кажется, задели намеки Руслана на то, что он неприлично неэрудирован.

— Ладно, что такое бризантность?

— Мера способности взрывчатого вещества к местному дробящему воздействию, — без малейших признаков акцента или запинок ответил Дауд. — Рассказывай дальше про зороастризм.

По глупому стечению обстоятельств Руслан знал, что такое бризантность. Но четкое, отлетевшее от зубов определение все равно его впечатлило.