Тут его осенило. Или все наоборот? Октай был занят своими бизнес-проектами, кто-то из его конкурентов отправил джинна, и поэтому Амина сбежала? Но тогда Дауд должен быть в курсе всей этой садо-мазо-нечисти? А он вроде бы и не утверждает обратного. А Октай?

— О чем вы думаете?

— О том, что человеком, который помог сбежать Амине, вполне могли быть вы, — зачем-то ляпнул Руслан. — Вы знаете дом, часто там бываете, охрана пускает вас туда, куда не пускает других. Ну и вы же наверняка красавчик, да? Почему бы в вас не влюбиться?

— А если я скажу, что у меня алиби?

— Я скажу, что мне плевать, меня волнует другое…

Машина вдруг резко затормозила, и Руслан почувствовал, как Дауд рефлекторно протянул к нему руку, защищая от предполагаемого удара. Как будто ремня безопасности было мало. Но уже через секунду он разразился потоком проклятий на азербайджанском.

— Что происходит?

— Полиция, — странным, задумчивым тоном ответил вместо ругающегося Дауда Томас.

— Пост?

— Нет, машина. — В голосе англичанина снова появился этот лукавый зеленоватый оттенок.

Кто-то, наверное полицейский, постучал в окно, призывая опустить его. Дауд вместо этого открыл дверь, вероятно потеснив стучащегося, что привело к недопониманию. Полицейский стал ругаться, Дауд тоже не молчал. В итоге оба что-то выясняли на повышенных тонах возле машины. Наконец Дауд вернулся и раздраженно попросил:

— Дай паспорт, да! — Потом его тон сменился на удивленный: — А куда делся англичанин?

— Я не видел, — хмыкнул Руслан.

— Я серьезно, да! Куда ушел?

— Я не знаю, ничего не сказал. Паспорт держи.

Дауд зачем-то включил свет и проверил салон, как будто подозревал, что Томас может прятаться где-то там, в ногах, под сиденьем.

Руслан обратил внимание, с каким громким щелчком открывается тяжеленная бронированная дверь. Не говоря уж о том, с каким звуком она закрывается. Выйти из машины так, чтобы Руслан этого не заметил, было невозможно.

Дауд удивленно поцокал языком и снова принялся ругаться с полицейским. Полицейский, как ни странно, очень быстро потерял интерес к происходящему. Буркнул что-то и ретировался. Включились мигалки, сирена, и патрульная машина рванула куда-то.

— Что это было? — поинтересовался Руслан, когда Дауд вернулся в машину.

— Не знаю, — закуривая сигарету, сквозь зубы ответил Дауд. — Думаю, искали англичанина. Как поняли, что его в машине нет, даже документы смотреть не стали.

— А тебя часто останавливают?

— Что имеешь в виду?

— У тебя же наверняка блатные номера или вообще мигалка какая-нибудь?

— Зачем мигалка? — Фиолетовый оттенок в голосе выдал все лукавство. — Я так, да-а-а, езжу туда-сюда…

— Ясно. Остановили специально же, да?

— Как будто да… — Дауд сделал длинную затяжку, от которой сигарета прямо-таки защелкала. — Что-то происходит. Посадят кого-то. Гобустан едем?

— Бяли.

— Хорошо, до пробок успеваем…

Дауд выкинул сигарету, захлопнул дверь и с явным удовольствием утопил педаль газа. Руслан, привыкший уже к такому стилю вождения, откинул сиденье и сразу же задремал.

Он проснулся от звука шагов и голосов. Два… нет, три человека шли по коридору. Один высокий, двое низких. Один легкий, двое тяжелых. Один молодой, двое старых. Одна самка и два самца. Он просто любил считать. Людей, голоса, шаги, совершенно неважно что. В цифрах есть власть над вещами, над миром.

Он не знал языка, на котором говорили эти люди, но все наречия людей настолько примитивны, что не требуется даже проникать в их суть. Все их интенции и эмоции однозначны. Люди не умеют испытывать, например, отвращение и любовь одновременно. Им обязательно приходится выбирать что-то одно.

Все три человека вошли в соседнюю комнату, и он затаился на шкафу. Самка явно была напугана, хотя и пыталась демонстрировать что-то другое. Старый самец источал вину, хотя и маскировал ее снисходительной уверенностью, а молодой самец аж подрагивал от нетерпения.

Ему стало интересно, и он прислушался к словам, стараясь проникнуть в речь людей. Пожилой самец что-то спрашивал, а самка оправдывалась.

Наконец кто-то из людей открыл дверь. Это оказался молодой самец. Человек быстро стрельнул глазами по сторонам, оценивая обстановку, и тут же уставился на него. Он напрягся, шерсть встала дыбом, кровь прилила к мышцам, он собрался и приготовился к рывку. Человек замер, одной рукой держась за дверь. Тихо позвал своего хозяина. В комнату заглянул старый самец и тоже уставился на него. Он зашипел и медленно попятился.