Когда Михаил вступил на московскую землю, первое свое побуждение позвонить Светлане прямо из аэропорта, сразу договориться о встрече - он подавил. Было уже один раз так, а сейчас он обязан действовать осмотрительно, не подводить Веру Петровну.

Никому не нужен переполох, - столько лет пропадал, может и еще немного подождать. Надо сначала разведать обстановку, поговорить с Верой Петровной... Звонить лучше из дома - телефон ему, к счастью, как афганцу, поставили в новой квартире вне очереди.

Однако, пока он добрался до дома и привел себя в порядок с дороги, времени на личные дела не осталось: пора ехать в "Россию", к Ланскому сопровождать его на церемонию похорон.

"Ладно, ничего страшного - завтра, - с волнением перед встречей с наследником рода Юсуповых - Стрешневых думал он.
– Интересно, на кого он больше похож - на меня или на Свету? По глазам увижу... Головенка-то, наверно, беленькая, а глаза - карие..." Радостное ожидание захватило все его помыслы, и он ни о чем не мог думать по дороге к шефу. Тот прибыл в Москву накануне и приветствовал Михаила новостью:

– Могу тебя обрадовать: вчера мы с отцами-командирами единодушно договорились дать афронт всем этим новейшим прожектерам. Ты был прав - все согласились, что это далеко идущий план, - акулы нацелились проглотить наши фонды. А такие, как Пеньков, лишь их подручные.
– Он помрачнел.
– Но акулы эти крупные, большую власть имеют. Очень нам опасны: в их распоряжении спецслужбы, выполнят любой приказ.
– И закончил, уверенный в своем друге и сподвижнике: - Так что для тебя, дружище, есть работа.

Михаил смешался, - он уже принял твердое решение поговорить с шефом, но момент явно неудачный: Ланской на него рассчитывал, не бросать же его в такой критической, опасной ситуации. Как быть? Может, отложить на время? Порекомендовать кого-то вместо себя, оттянуть до отъезда... Однако объявить о своем уходе в последний момент - еще хуже. Нет! Отступать некуда, Ланской не кисейная барышня. И на нем, Юсупове, свет клином не сошелся. Полищук надежный парень, будет на месте. Наконец он обратился к Ланскому:

– Владимир Георгиевич, дорогой, давай-ка присядем на несколько минут, поговорить надо. У нас в запасе полчаса.

– А что такое?
– насторожился Ланской, почувствовав по задушевному тону Михаила, что тот готовится сказать что-то необычное.
– Случилось что-нибудь непредвиденное?

– Расстаться нам придется, Владимир Георгиевич, хоть и понимаю, что оставлю тебя не вовремя. Но ничего поделать с этим нельзя!
– Серьезно и твердо посмотрел в глаза шефу и у него защемило сердце.
– Я тебе сейчас скажу, ты поймешь почему я не могу вернуться в Западносибирск, - продолжал Михаил, и по его виду Владимир Георгиевич понял, как глубоко он переживает.
– Ты отец двух сыновей, чуткий человек и хороший друг.
– Он помолчал.
– У меня нашелся сын, он здесь, в Москве. Ему уже двенадцать лет, а я его еще ни разу не видел. Теперь ты понимаешь... Это для меня важнее всего, всех самых неотложных дел на свете!

Ланской был безумно огорчен: он и не представлял, что в такой трудный момент вдруг лишится ценного помощника и преданного друга. Но возразить ему было нечего, он подавленно молчал.

– Я сейчас все бросил бы и помчался к сыну, - признался Михаил.
– Но не могу тебя оставить в опасном положении, обстановка сложная. Ты мне дорог, и, кроме тебя, у меня, собственно, и близких никого нет, - удрученно заключил он.
– Родственников моих, как ты знаешь, по всему свету разбросало. Не хотелось бы и тебя потерять, дружище! Прости уж меня! Сегодня служу я тебе в последний раз.
– Говоря это, Михаил не подозревал, что произнес вещие слова.

На похороны Трифонова собрался весь цвет руководителей общественных организаций бывших воинов-афганцев. Он был одним из наиболее авторитетных лидеров, объединял многочисленные структуры, разбросанные по всей стране, и координировал их деятельность.

Вереницы машин запрудили все подъезды к кладбищу. Лидеры прибыли с помощниками и телохранителями; опасаться следовало любой провокации - такая сложная криминальная обстановка сложилась вокруг деятельности афганских организаций.

Панихида шла своим чередом; похороны были обставлены пышно и торжественно, произносилось много речей. Говорили о славном боевом пути павшего лидера, о его больших заслугах по становлению и укреплению общественного движения бывших воинов-афганцев; клялись отомстить убийцам. Убийство было тщательно подготовлено; смертельный выстрел из снайперской винтовки сделан с дальнего расстояния.

– Как же это допустили? Почему охрана прошляпила?
– спросил Михаил у знакомого телохранителя одного из московских лидеров.
– Каким образом все произошло?

Он стоял в толпе сподвижников, окружавших место последнего прощания с покойным, и внимательно следил за обстановкой, ни на секунду не упуская из поля зрения своего шефа, который вместе с другими лидерами находился рядом с гробом.

– Трифонов в окружении друзей был в этот момент у входа в баню, куда приехал вместе с ними - отдохнуть, расслабиться, - рассказывал ему знакомый.
– Кого-то они ждали, что ли; денек был отличный. Охрана не дремала: все чердаки проверены, как всегда; за окнами наблюдали. Как этот снайпер ухитрился найти брешь и успеть выстрелить - ума не приложу. Охранник не забывал следить за своим начальником и слушать переговорное устройство.
– Видно, работал профессионал высокого класса из спецслужб; стрелял из подвала - об этом варианте даже не подумали.