– Чем обязано моё столь необычное явление к вам? – спросил я его.

– Всему своё время. Совсем скоро вы поймете, зачем вы здесь.

Я посмотрел в его абсолютно чёрные глаза и почувствовал лёгкий озноб, как будто присутствовал на сеансе гипноза. Он достал из кармана пачку сигарет «Camel», открыл и протянул мне. Я отрицательно покачал головой.

– Не курю.

– Вы хотели бы стать богатым?

– Богатство к чему-то обязывает, а я предпочитаю свободу.

– А что есть для вас свобода?

– Свобода – это, прежде всего, действия или бездействия, неконтролируемые извне.

– Но человек, в сущности, не может быть свободен. Его действия или бездействия, так или иначе, кем-то или чем-то контролируются. Это работа, зарплата, жена, дети, тёща, погода, наконец!

– Справедливо. В этом смысле бомж является для меня идеалом.

– Мне кажется, у нас много точек соприкосновения. Сколько вам лет?

– Было сорок.

– Возраст мужчины.

– Кажется, у Марк Твена есть такое выражение: «30 лет – это старость молодости, а 40 лет – это молодость старости».

– Я не на много старше вас – мне сорок два.

– По вашему лицу трудно определить возраст, но мне показалось, что вы значительно моложе.

– У вас есть семья… – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он.

– В общем-то, да. Скорее всего, была.

– Вы заботитесь о ней?

– Заботился. Высылал иногда деньги.

– Ваша жена поёт?

Я вздрогнул.

– Нет… она работает в общеобразовательной школе. Учителем пения. А как вы знаете, что она… – я не договорил.

– Просто я знаю о вас больше, чем вы думаете. Однажды мне посчастливилось присутствовать на её дебюте. Это было давно, лет 15 или 16 тому назад, в ресторане «Волго-Дон» в Ростове-на-Дону. Тогда я предрёк ей большое будущее.

– Кажется, я что-то припоминаю…

– Помнится, вы играли тогда «Звёздную пыль» Кармайкла. Вам нравится эта вещь?

– Я считаю, что это лучше, что придумало человечество за последние сто лет.

– Да, я согласен с вами. Прекраснейшая мелодия в обрамлении совершеннейшей гармонии. Мне понравилась ваша игра. Пожалуй, это лучшее, что было тогда в предновогоднюю ночь.

– Позвольте не согласиться с вами. Там были музыканты на три головы выше меня, и играли они, как боги. Я против них был тогда просто мальчишка.

– Вы и сейчас чувствуете себя мальчишкой?

– Я чувствую только одно: музыканта из меня не вышло. Очень жалею, что не пошёл в управдомы.

– У вашей жены кажется скоро день рождения?

– Да… послезавтра. Вам об этом, наверное, сказал Хусейн?

– Неважно. Вы хотели бы её поздравить?

– Да, очень.

– Я мог бы сделать это от вашего имени.

– Что вы этим хотите сказать?

– Ну, например, послать ей немного денег.

Я молча поднял на него глаза, не зная, что ответить ему.

– В счёт обещанной платы за ваш труд, – продолжил он.

Я пожал плечами.

– Я не знаю, как всё это будет выглядеть…

– Это не должно вас беспокоить. Заполните открытку почтового перевода и передайте её через Хусейна. Сумму перевода я проставлю сам.

– Я буду очень благодарен вам…

В это время пришёл Хусейн. В руках у него был небольшой круглый поднос из блестящего металла, на котором красовалась бутылка коньяка, тарелка с мелко нарезанной красной рыбой, почему-то всего одна рюмка и стакан с салфетками из такого же металла, как и поднос. Всё это он поставил на стол, слегка поклонился, почти как дипломированный официант в приличном ресторане и отступил на шаг, ожидая указаний. Леон сказал ему что-то на своём языке, и тот удалился.

– Почему вас зовут Леон? Это, скорей всего, армянское имя.

– Это имя я получил, когда работал в КГБ.

– Вы?

Леон открыл бутылку, налил рюмку и пододвинул её мне со словами:

– Извините, я не пью.

– Не позволяет Коран?

– Не в этом дело. Хотя… от рождения я мусульманин и обязан уважать законы Шариата и традиции своего народа.

– А кто ваш народ?

– Мой народ? Я чеченец. Рождён от отца чеченца и матери чеченки.

– Вы верите в Бога?

– Бог не есть некая материальная субстанция. Это, прежде всего, образ, дух, вокруг которого образуются культура и философия того народа, который верит в своего Бога. А уже культура и философия формируют уклад жизни этих людей, который складывается из нравов, обычаев, и традиций.

– Трудно с вами согласиться, так как по выражению классиков «бытиё определяет сознание». Мне кажется, что первоначально формировались нравы, обычаи и традиции, а уж на их почве произрастала культура и, как следствие, философия. Ведь не трудно заметить, что религия несёт в себе черты того народа, которому служит.

– Мне кажется, что в вашем лице я приобрёл достойного оппонента и меня это радует. Мы ещё вернёмся к вопросу религии, и, думаю, не один раз. Но сейчас у меня другая задача. Я хочу пояснить причину вашего присутствия здесь.