— Потому что это приближается к условиям реальной жизни. Я хожу в жизни, поэтому хожу и на дорожке.

— Если суть в том, чтобы имитировать то, что делаешь в реальной жизни, почему бы тебе не пойти на тренажер по поеданию булочек?

Он фыркнул.

— Поверь мне, если бы такой был, я бы пошел именно туда.

Мы пришли на дорожку, и вскоре я обнаружил, что самое главное — это приготовления. Приготовления Винса выглядели следующим образом: первым делом он подсоединил стереонаушники к устройствам, позволявшим ему слышать звук с больших плазменных телевизоров. Затем приладил эти наушники так, чтобы они не съехали с его головы, даже если он вдруг действительно решит позаниматься. После этого он отрегулировал дорожку на нужную скорость и подъем, которые точнее всего было бы назвать «медленно и без наклона». Затем он аккуратно повесил свое полотенце на перила — на случай, если он вдруг вспотеет. Думаю, это никак ему не угрожало.

Я настроил свой тренажер на более высокую скорость и более крутой наклон — на нагрузку не слишком высокую, но достаточную для того, чтобы тренировка имела какой-то смысл. Пять минут спустя Винс сошел со своей дорожки, объясняя, что «эта хреновая аэробика, конечно, полезна, но перенапрягаться не стоит». Поскольку я был здесь впервые, я последовал за ним в раздевалку, где мы приняли ванну с гидромассажем, — предполагалось, что она должна унять боль в наших натруженных мышцах.

Хотя Винса нельзя было назвать спортсменом, газетчиком он был что надо. Его самое ценное качество заключалось в том, что он всегда знал всю подноготную любого события в тех кругах, куда имел доступ. Если дело касалось северного Нью-Джерси, он знал, что происходит, кто в этом замешан и у кого будут проблемы.

— Ты когда-нибудь слышал о парне по имени Джеффри Стайнз? — спросил я.

На его лице не отразилось ничего.

— Никогда, — ответил он. — А кто это?

— Да так, один тип, — пожал я плечами.

— Ах, тип? Да неужели? Я и сам догадался, что это не рыба и не теннисная ракетка. Ну, раз уж ты спросил о нем — что это за тип?

Я уже пожалел, что заговорил об этом, но таково мое проклятое любопытство.

— Это закрытая информация, — вздохнул я.

Винс воззрился на меня с сомнением.

— Он твой клиент? Твой клиент, и ты меня спрашиваешь, кто он такой?

— Считай, что я ничего не говорил.

Он кивнул и отдался струям воды, бурлящей вокруг его тучного тела. Но через несколько минут не выдержал:

— Хочешь, чтобы я его проверил?

— Хочу.

— А что мне за это будет? — осведомился он.

— Я не скажу никому, что работа с пультом от телевизора дает большую нагрузку мышцам, чем твои тренировки.

Он с минуту подумал, потом сказал:

— Идет.

Мы вернулись в раздевалку, чтобы принять душ и переодеться. Глядя в зеркала, я не заметил, чтобы похудел хоть на грамм в результате этой тренировки, хотя восемь или даже девять калорий наверняка сжег.

Раздевалка выглядела не менее модно, чем все остальное, — здесь были три или четыре телевизора, расположенных так, что их можно было смотреть из любой точки. Они показывали выпуск местных новостей, и когда я проходил мимо одного из них, до меня донеслось имя Алекса Дорси.

Я поднял голову и увидел ведущего, который сидел за столом в студии и говорил. За его спиной была фотография человека, под которой было написано: «Арестован по подозрению в убийстве Алекса Дорси».

Не знаю, кто был этот парень, но определенно не Джеффри Стайнз.

Когда я приехал в офис, Лори ждала меня там. Она уже знала все о той версии, которую сообщала пресса: когда дело касалось Алекса Дорси, Лори всегда была в курсе.

Арестованный Оскар Гарсия, двадцати семи лет, был пуэрториканским иммигрантом и проживал в Пассайке. Сообщалось, что он пушер, мелкий толкач наркотиков, и его несколько раз арестовывали; хотя до тюрьмы дело не доходило, биография у него, по-видимому, была более чем яркая.

Осведомленность Лори об этих новостях не вызвала у меня удивления, чего не скажешь о ее взволнованности.

— Гарсия не мог этого сделать, Энди, — сказала она. — Я знаю этого парня.

— Правда?

Она кивнула.

— Он мелкий толкач, обретается в Пеннингтон-парке и знакомит детей с радостями кокаина. Я однажды брала его с поличным.

— По радио говорят, что его арестовывали, но всегда отпускали.

— Это был один из моих провалов. — Она снова кивнула, помрачнев от воспоминаний.

— О чем ты? — спросил я.

— Моя подруга, Нина Альварес… Мы вместе учились в средней школе. Гарсия пристрастил ее четырнадцатилетнюю дочь сначала к марихуане, а вскоре подсадил на крэк. Нина перепробовала все, даже помещала ее на какое-то время в закрытую лечебницу. В конце концов она решила попытаться что-то сделать с источником этих наркотиков и обратилась ко мне.

— Чтобы арестовать Гарсию?

— Именно, — кивнула Лори. — Сначала ничего не получалось. Этот сукин сын был довольно осторожен. А потом однажды я была в суде, давала показания по одному делу, и именно в этот день мой напарник взял его с поличным. Мы арестовали его, и я думала, что все наконец закончилось.