– Ты слишком много о себе возомнила! – рассвирепел Рон. – Ведёшь себя, как дура! Ты, может быть, и стала потрясно выглядеть, но, химеровы когти, с кем же ты теперь будешь?! А?! Одна? В твоём возрасте это просто стыдно!

– Поверь, Рон, одна я не останусь, – злобно обронила гриффиндорка. – И не заставляй меня применять на тебе то, чему я научилась летом!

– Вот-вот! Единственное, что ты делала летом – училась! И в школе также! И после неё! Учись, Гермиона, не с твоими амбициями заводить взаимоотношения с людьми!

– Рон…

– Нет, я скажу! Я терпел, терпел – мне надоело! Ты слишком многого хочешь! Писал я тебе мало?! Ты тоже!

– Может, тебе ещё цветы подарить?!

– Помни, ты живешь у меня дома.

– Что?! Рон, да ты в своём уме? Хотя это уже не важно!..

Ведьма развернулась и пулей полетела к крыльцу.

– Пойди, поплачь! – крикнул вслед Рон. – Подушка – лучшая подружка! Других нет!

Обида, резкая и горькая, накатила внезапно и очень горячо. Да чем же она заслужила все эти слова?! Чем заслужила их от Рона, которому всегда была верным другом, которому помогала, с которым была рядом в трудную минуту, делила, как и с Гарри, всю свою жизнь?! Да, много лет для Гермионы самыми близкими друзьями были они – Рон и Гарри: такие разные и столь похожие, непутёвые и находчивые, упрямые, каждый со своими недостатками и своими достоинствами; такие родные, близкие, будто часть её самой. Да, имея их, Гермиона не искала ничего большего. Столько времени. Постоянно была рядом: в ущерб себе, часто – в ущерб здравому смыслу. И ради чего? Чтобы сейчас Рон кричал ей подобные слова? Сейчас?! Да если бы только знал этот неблагодарный рыжий щенок о том, с кем вообще разговаривает! Кем была его давнишняя подруга, кто проверял его домашние работы, кто проплакал в подушку весь прошлый год в девичьих спальнях Гриффиндора потому, что этот безмозглый увалень корчил из себя Казанову.

Да она может сейчас, вот прямо сейчас, развернуться и уйти! Подушка – лучшая подружка?! Других нет?!

Есть другие! Ещё какие другие! Вам и не снились!

– Миссис Уизли, я уезжаю! – громко заявила Гермиона, распахивая кухонную дверь.

– Что?!

– Ваш младший сын меня выгнал.

– Что?!!

– Рон считает, что я здесь лишняя. И я уезжаю – спасибо за гостеприимство!

– Гермиона! Я поговорю с ним, он извинится! Да что случилось?

– Не нужны мне его извинения!!! – в исступлении закричала ведьма, чувствуя, что у неё начинается форменная женская истерика. – Он сказал, что я ничто! У меня нет ни друзей, ни поклонников, ни любящих меня людей, ни смысла жизни! Что он понимает?! Если бы он знал… Да я могу… О, он ещё поймёт, кто такая Кад… Гермиона Грэйнджер!

– Гермиона…

– Оставьте меня!

И, на бегу вытирая катящиеся слёзы, наследница Тёмного Лорда умчалась в комнату, которую они с Джинни делили на двоих.

Успокоилась она не скоро, но, придя в себя, не только устыдилась разыгранного на кухне спектакля и этих зазорных слёз, но и всерьёз испугалась того, что чуть не выболтала сгоряча в голос. В её сомнительном положении истеричность неуместна. Несмотря на все нервные перенапряжения. Да и не привыкла Гермиона Грэйнджер вести себя так глупо.

* * *

В дом номер двенадцать Гермиона попала двадцать четвёртого августа. Очень сердитый Артур Уизли привёл туда Гарри и его "гостей", поклявшись, что они не попадут на собрание Ордена. Гарри так достал его за эти дни, принципиально не слушая ничего об опасностях и правилах, что Артур теперь старался вообще поменьше находиться дома.

И вот они оказались вновь в штабе Ордена Феникса, где на Гарри нахлынули воспоминания о Сириусе. А на Гермиону – мысли о гостиной. Там-то она и оказалась, как только появилась возможность. С бешено бьющимся сердцем вошла ведьма в скудно освещённую огромную комнату и нашла… Полное отсутствие шкафов. Ни единого.

– А где все шкафы из гостиной? – осторожно спросила начинающая мисс Марпл(1) у Артура Уизли во время ужина в полуподвальной кухне.

– Когда уборка завершилась – вынесли. Они опустели совсем.

– А всё, что в них было? – опешила Гермиона. – Это же довольно опасные вещи!

– Спроси Молли. Я не занимался здесь расчисткой…

– Мистер Уизли, – тихо начал Гарри, – можем мы ещё поговорить сегодня?

– Нет, Гарри.

– Послушайте!!! Вы не один тут решаете, кто будет членом Ордена, а кто нет!!! – Рон сделался ниже ростом, Гермиона сердито притихла, а хмурый Артур поднялся перед свирепым подростком в полный рост. – Я имею право!!! Мне уже семнадцать лет!

– Выйдем, Гарри, – сумрачно произнёс Артур Уизли. – В коридор.

– Пойдёмте.

Они ушли. Рон пристально посмотрел на Гермиону.

– Гарри стал очень дёрганным, – сказал он.

– С тобой я это обсуждать не намерена, – оборвала ведьма, поднимаясь со стула.

* * *

Неизвестно как, но Гарри всё же своего добился. Почти. Артур пообещал вынести этот вопрос на обсуждение и, если всё уладится, позволить ему ездить на собрания с МакГонагалл. На этом Гарри посчитал пребывание в доме номер двенадцать завершённым, и, с его легкой руки, все вернулись в Нору, где Гермиона поспешила поговорить с миссис Уизли об интересующих её предметах.

– А почему ты спрашиваешь?

– Мистер Уизли сказал, что всё было выброшено, – невинным тоном пояснила юная расследовательница, – но там были такие гадкие вещи! Как же их можно выбросить – это не опасно?

– И не говори, Гермиона, – сердито закивала Молли. – Все артефакты были собраны, когда завершилась уборка, и Альбус должен был их обезвредить, но… Этот… этот… это существо растаскало их!

– Кто?! – вытаращила глаза Гермиона. – Ки-кикимер?!

– Наземникус Флетчер! – с отвращением выдавила Молли. – Он разворовал там всё, что можно, пока мы не заметили и не защитили дом от его посещений! А теперь его вообще никто не может найти!